Николай Вахтин - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

А вот что говорит о походчанах житель Чокурдаха:

Г: Походчане – они русские? Инф: Пишутся русскими, а на самом деле… Хотите, я вам паспорта покажу? На фотографии посмотрите. Какие они русские? Ни одного русского лица. Только что написано – русский. Хм. Они ближе к коренному населению (м 37 ЧК).

Расспрашиваем про Среднеколымск, информант упоминает, что там жили якуты и местные русские.

Г: Что такое местные русские? Инф: Старые. Ну, когда приплыли ли, когда приехали, родились там, да все. Г: А такие русские все по-якутски умели говорить? Инф: Да, да. Они по-якутски разговаривают, а по лицу как русские. Ну, вот как походчане, можно сказать. Сравнить их можно – одинаковые. Г: А походчане разве по-якутски говорят? Инф: Нет, ну, по лицу (м 31 ЧР).

То есть «по лицу» они должны бы быть якуты, но по-якутски не говорят, и поэтому они – местные русские.

Вот с правой стороны Индигирки жили русскоустьинцы. На лицо, значит, они русскоустьинцы, но по-русски плохо говорили. Г: Даже на своем говоре плохо? Инф: Даже на своем. А вот на эвенском отлично говорили (м?? ЧК). [87] Ко мне тут приходили двое: Д. и с ним еще один оленевод. Он этот весь в оленьей одежде, говорит по-якутски, а на вид – русский совершенно. Я его не успел спросить, Д. вот увижу – спрошу (м 41 ЧК).

Странное несоответствие внешности и одежды вызывает любопытство, желание понять, кто же это такой.

Характер и поведение

Всем информантам мы задавали вопрос об отличиях между разными народами по характеру и поведению. Вот некоторые ответы:

Юкагиры – близкие соседи, жили бок о бок, мягкие по характеру, опрятные по природе, благородные, уступчивые… Якуты – высокомерные, мстительные. Правда, северные якуты лучше южных. Эвены – между юкагирами и якутами: добрые, но бесхозяйственные, легкомысленные, неуравновешенные. Чукчи даже дальше, чем якуты, – очень гордые, независимые (м 30 ЯК).

В: Отличаются ли народы по характеру? Инф: Конечно, отличались. Чукчи были люди доверчивые, покладистые. А ламуты – хитроватые, про них говорили, что они как евреи. А чукчи – они за сто грамм готовы были все отдать, всех оленей. Ужас такой. Мои родители вообще не пили. Гости придут – мороженую рыбу ели, чай пили. Отец и не курил – мама курила, закурила, когда отец умер (ж 33 МК).

В: Отличаются ли народы по характеру? Инф: Чукчи в основном флегматичные, медлительные, а ламуты быстрые, быстро все делают, проворные. А чукчи не очень (ж 54 МК).

Г: А чувствуется, что они (русские) были другие? В те времена. Инф: Мне вот так кажется, что русские выше культурой люди. И добрые они чаще всего. Г: А русскоустьинцы что – недобрые? Инф: Ну. Пускай… Все-таки… Знаете, русский если, то это у меня такое светлое, доброе… Ассоциация (ж 38 ЧК).

У них [чуванцев] тоже есть свои отличия, они такие артистичные, поют, пляшут (ж 54 МК).

Отношение же местных жителей к угощению совсем другое: это отмечал еще Биркенгоф, приводя (уже цитированное нами выше) высказывание одного из своих собеседников в Русском Устье: «Если кто к нам в дом войдет и чаю не попьет или не закусит, нам, месянам (мещанам. – Авт .) быдто бы обидно» (Биркенгоф 1972: 22—23).

Еще один разговор с двумя информантами, в котором они, перебивая друг друга, описывают со всех сторон отличия марковцев («чуванцев») от всех других народов:

Инф 1: Ламуты считались очень умные, но хитрые, коварные. Если ламут что задумал, он не будет ругаться, но тихой сапой своего добьется. Они очень упорные. Нам говорили: «С ламутами, мотри, с ними не водись, бойся». Хотя и дружно жили, но все равно. Инф 2: Я боялась табунных чукчей, тех, кто пригонял к нам свои табуны на забой. Они приходили, на голове волосы выстрижены, косичка, ножи, и у меня до сих пор этот детский страх. Нас чукчами пугали. Инф 3: Они очень агрессивные, вспыльчивые (Инф 1 – ж 42 АН, Инф 2 – ж 42 АН).

Это – описание других, сопоставление разных народов. А вот как описывают старожилы сами себя:

Инф: Чуванцы, наверное, более спокойные, ламуты – своеобразные, хотя все мы одинаковые. Это все наша территория… мы все похожи и отличаемся, скажем, от усть-бельских [т. е. от чукчей]. В: А чукчи? Инф: Все уже смешанное, не стоит проводить такого деления, чтобы никого не обижать [88] . Все, и ламутские, у чуванские, учились в марковской школе, жили в интернате, и сейчас дети и внуки… все женятся друг на друге, все перемешались. В: Когда началось это перемешивание? Инф: Думаю, что когда были отдельные колхозы в Чуванском и Ламутском – они жили отдельно. А когда в марте 1961 года создали совхоз «Марковский» с отделениями – тут началось смешение, потому что появилось одно единое хозяйство. А до этого, думаю, жили более обособленно. Детдом, интернат – это все заставляет людей больше соприкасаться (м 40 МК). В: Чем отличается марковский народ от вообще чукотских жителей? Инф: Тем, что веселые и будут играть все от мала до велика. Беззаботные такие люди были, как дети. <���…> Приезжие поражались: есть время, можно собрать там, насушить ягод, грибов – ничего подобного (ж 53 МК).

Здесь – очень частый мотив: веселый нрав и беззаботность старожилов. Одна из постоянных тем всех описаний: старожилы – веселые, смешливые, непрерывно подтрунивают друг над другом и над собой.

Марковцы – очень своеобразные люди: их по манере речи, по их хвастовству можно сразу отличить. Все – на публику, шумные, бесшабашные, но с хитрецой. <���…> У нас беззлобные люди, не матерятся. Мы голодные, но веселые (ж 42 АН). Походчане выделяются – более общительные, веселые (ж 42 ЧР).

Еще один постоянный элемент самоописания – вежливость, мягкость, отсутствие грубых слов и грубого обращения друг к другу (это отмечено и в старых публикациях, см., например, Зензинов 1921):

У нас не матерились. Половые органы назывались как-то ласкательно, грубых слов нет. Даже когда ругаются – злости нет. Муж мне говорил: «Когда поедешь на материк, когда будут ругаться – ты не пугайся». Я говорю: «По-моему, злее меня никого нету». Но когда приехала, услыхала, как муж с женой разговаривают – просто разговаривают, не ругаются! – у меня аж сердце схватило. Думала, умру (ж 42 АН).

Только по имени-отчеству называли, вежливо, и никогда не ругались. Мата никакого не было, это был большой грех (ж 39 МК).

Интересные документы, имеющие отношение к этому вопросу, хранятся в Анадырском окружном архиве. В апреле 1920 года на имя председателя марковского исполнительного комитета поступило заявление от Евдокии Дьячковой, в котором она просит разобрать ее дело «ввиду нанесенных мне оскорблений Фомой Шитиковым матерными словами и площадной бранью. Ввиду этого прошу Исполнительный комитет собрать экстренное собрание граждан» (Архив ЧАО. Ф. Р-5. Д. 2. Л. 5). 25 апреля 1920 года такое собрание граждан села Марково состоялось и приняло постановление по «заявлению граждан о произношении Фомы Шитикова матерном слове на общем собрании в пьяном виде: Предупредить чтобы граждане в пьяном виде не ходить и не цензурных слов не произносить» (там же. Ф. Р-33. Д. 1. Л. 17; орфография оригинала). По-видимому, грубость была в то время в селе действительно редким явлением, раз одно ее проявление вызвало такую серьезную реакцию.