Надежда Пестрякова - Литературные вечера. 7-11 классы

Укрывала я, губы сжав,

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я – против грусти,

Но сегодня она – не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мамка, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?

(Во время чтения последней строфы на заднем плане сцены появляется участница, одетая старушкой и зажигает свечу у иконы. Звучит «Аве Мария»)

Третий ведущий:

Судьба Юлии Друниной трагичная и счастливая одновременно. Трагичная – потому что юность ее прошла в военные годы, счастливая – потому что выжила в этой войне и стала поэтом.

Так же, как и Юлия Друнина, Ольга Берггольц начала свой поэтический путь с горя. В 1937 г. пропал во время репрессий ее первый муж – талантливый поэт Борис Корнилов. После 1937 г. о нем можно было лишь шептаться. Сама Ольга Берггольц также была арестована по ложному доносу, и только в 1939 г. реабилитирована. Две ее дочери умерли еще до ее ареста, а третий ребенок, которого ждала поэтесса, так и не родился: его убила тюрьма.

Во время войны Ольга Берггольц жила в своем любимом городе, в Ленинграде. Ей, кого называют блокадной поэтессой, не с чужих слов известны все тяготы блокадной жизни. Ее второй муж, Николай Молчанов, умер от голода, а сама Ольга Федоровна, по свидетельству сестры, «умирала там, в Ленинграде, от дистрофии». Но именно в эти годы рождаются лучшие стихи. Произведения Ольги Берггольц звучали по радио в осажденном городе, поднимая дух людей, вселяя веру в победу. Стихи Ольги Федоровны рассказывали и о пережитом ужасе страшных голодных дней. В строчках поэтессы звучит уверенность в том, что даже в это ужасное время человек остается человеком, гуманность побеждает фашизм, а любовь к своей Родине заставляет жертвовать людей собственными жизнями:

Шестой чтец:

Четвертый ведущий:

Анну Ахматову война застала в Ленинграде. В июле 1941 г. она написала стихотворение, облетевшее всю страну:

(Звучит песня В. Высоцкого «Так случилось, мужчины ушли»)

Первый ведущий:

Далеко не все произведения о Великой Отечественной войне сразу доходили до читателя. Одни из них подвергались жестокой критике, другие, авторы которых пытались донести до людей трагическую правду о войне, рассказать об ошибках военных лет, запрещались совсем. <���…>Была выпущена целая серия партийных постановлений, согласно которым военная литература должна была лакировать действительность и быть бесконфликтной. «Послушным» писателям, чьи творения часто были далеки от реальной жизни, присуждались Сталинские премии, «строптивых» же авторов ожидало забвение на долгие годы, вплоть до перестройки.

Второй ведущий:

Ярким примером тому является творчество Василия Гроссмана и, в частности, его роман «Жизнь и судьба». В качестве корреспондента «Красной звезды» Гроссман в первые дни войны отправляется на фронт. В 1943 г. он уже был подполковником. <���…>Его очерки о войне глубоки и вдумчивы. В. Гроссман – один из первых авторов художественных книг о войне, повести «Народ бессмертен» (1942 г.). 10 лет спустя выходит его роман «За правое дело», успех которого у читателей был огромен. Однако некоторые критики признали роман как произведение «безыдейное, антинародное, не соответствующее принципам социалистического реализма». Гроссмана упрекали в том, что он описал Гитлера, а вот образ Сталина отсутствует. А это – «идеологическая диверсия». Книгу и автора забыли. В 1961 г. арестован другой роман Гроссмана – «Жизнь и судьба». После этого прозы он больше не писал.

Что послужило причиной ареста романа? «Жизнь и судьба» – это синтез военной и лагерной прозы. Гроссман показал, что человек скован в рамках жестокой командно-административной системы. В романе раскрыты роль насилия в обществе, казармы, культ вождей… И в этом смысле сопоставлены фашистские концлагеря и лагеря ГУЛАГа. Несвобода и бессилие человека в них равнозначны. Культ насилия, равнения на одну личность превращают многих талантливых людей в «пасынков истории» и наоборот, серых людей, бесталанных выдвигает на первый план. Разумеется, в 1960-е гг. подобные произведения не имели право на существование. Роман «Жизнь и судьба» был опубликован лишь в 1988 г.

Гроссман беспощаден в изображении ужасов войны. Сцена казни евреев в газовой камере одного из фашистских лагерей описана автором с шокирующей достоверностью.

Седьмой чтец:

… Все плотнее становилась толпа в камере, все медленнее стали движения, все короче шажки людей. <���…>И голый мальчик делал крошечные бессмысленные шажки. Кривая движения его легкого маленького тела перестала совпадать с кривой движения большого и тяжелого тела Софьи Осиповны, и вот они разделились. Не за руку надо было держать его, а вот так, как эти две женщины – мать и девушка, – судорожно, с угрюмым упорством любви, прижаться щека к щеке, грудь к груди, стать одним неразделимым телом.

Людей становилось все больше, и молекулярное движение по мере сгущения и уплотнения отступало от закономерности Авогадро. Потеряв руку Софьи Осиповны, мальчик закричал. Но тут же Софья Осиповна сдвинулась в прошлое. Существовало только сейчас и теперь. <���…> И вдруг снова, по-новому возникшее движение произошло рядом с Давидом.

Шум тоже был новый, отличавшийся от шороха и бормотаний.

– Пустите с дороги! – и сквозь единую массу тел пробивался человек с могучим, напряженными руками, толстой шеей, наклоненной головой. Он хотел вырваться из гипнотического бетонного ритма, его тело бунтовалось, как рыбье тело на кухонном столе, слепо, без мысли. Он вскоре затих, задохнулся и стал семенить ногами, совершать то, что совершали все.