Надежда Пестрякова - Литературные вечера. 7-11 классы

Стихотворение – стихов творенье.

Такого ремесла на свете нет.

А что же есть? Есть горы в отдаленье,

Дожди и снегопады, тьма и свет.

На свете есть покой и есть движенье,

Есть смех и слезы – память давних лет,

Есть умиранье и возникновенье,

Есть истина и суета сует.

Есть жизни человеческой мгновенье

И остающийся надолго след.

И для кого весь мир, все ощущенья

Поэзия – тот истинный поэт.

Но как же пишутся стихотворенья?

На сей вопрос я сам ищу ответ.

Издревле сладостный союз

Поэтов меж собой связует:

Они жрецы единых муз,

Единый пламень их волнует;

Друг другу чужды по судьбе,

Они родня по вдохновенью.

И с каждой осенью я расцветаю вновь;

Здоровью моему полезен русский холод;

К привычкам бытия вновь чувствую любовь…

Легко и радостно играет в сердце кровь,

Желания кипят – я снова счастлив, молод…

Но гаснет краткий день, и в камельке забытом

Огонь опять горит – то яркий свет лиет,

То тлеет медленно – а я пред ним читаю

Иль думы долгие в душе моей питаю.

И забываю мир – и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем,

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет и звучит, и ищет, как во сне

Излиться, наконец, свободным проявленьем —

И тут ко мне идет незримый рой гостей,

Знакомцы давние, плоды мечты моей.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута – и стихи свободно потекут.

Не часто к нам слетает вдохновенье,

И краткий миг в душе оно горит;

Но этот миг любимец муз ценит,

Как мученик с землею разлученье.

В друзьях обман, в любви разуверенье

И яд во всем, чем сердце дорожит,

Забыты чем, восторженный пиит

Уж прочитал свое предназначенье.

И презренный, гонимый от людей,

Блуждающий один под небесами,

Он говорит с грядущими веками;

Он ставит честь превыше всех частей,

Он клевете мстит славою своей

И делится бессмертием с богами.

Когда поэт на языке земном

Передает пророческим пером

Таинственные вдохновенья

И осветлит души виденья

Поэзии огнем, —

Венчает мир, исполнен удивленья,

Чело певца бессмертия венком.

Бывает так: какая-то истома

В ушах не умолкает бой часов;

Вдали раскат стихающего грома.

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы, и стоны,

Сужается какой-то тайный круг;

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один, все победивший звук.

Так вкруг него неповторимо тихо,

Что слышно, как в лесу растет трава,

Как по земле идет с котомкой лихо….

Но вот уже послышались слова

И легких рифм сигнальные звоночки, —

Тогда я начинаю понимать,

И просто продиктованные строчки

Ложатся в белоснежную тетрадь.

Мне ни к чему одические рати

И прелесть элегических затей.

По мне, в стихах все быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене…

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость вам и мне.

В душе моей мрак грозовой и пахучий…

Там вьются зарницы, как синие птицы…

Горят освещенные окна…

И тянутся длинны,

Протяжно-певучи

Во мраке волокна…

О, запах цветов, доходящий до крика!

Вот молния в белом излучьи…

И сразу все стало светло и велико…

Как ночь лучезарна!

Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарно

В влюбленном созвучии.

Из недра сознанья, со дна лабиринта

Теснятся виденья толпой оробелой…

И стих расцветает цветком гиацинта,

Холодный, душистый и белый.

Я помню твой приход: растущий звон,

Волнение, неведомое миру.

Луна сквозь ветки тронула балкон,

И пала тень, похожая на лиру.

Мне, юному, для неги плеч твоих

Казался ямб одеждой слишком грубой.

Но был певуч неправильный мой стих

И улыбался рифмой красногубой.

Я счастлив был. Над гаснувшим столом

Огонь дрожал, вылущивал огарок;

И снилось мне: страница под стеклом,

Бессмертная, вся в молниях помарок.