Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы

Поднявшись на парадное крыльцо сельского, а зачастую и городского усадебного дома, мы входим в сени. Без них в русском климате жить неуютно. Кое-кто из современников, чуждых жеманства, отмечал, что сени эти нередко благоухали ароматами ретирады, отхожего места, и именно барского: для прислуги было выходившее на задний двор «черное» крыльцо и соответствующий нужник. Миновав сени, входим в переднюю. В городском особняке, особенно если его фасад выходил прямо на улицу, в передней должен был дежурить швейцар, открывавший дверь подошедшим посетителям господского вида и спрашивавший, как доложить хозяевам, или объяснявший, что хозяев нет или они не принимают. В простодушной деревенской обстановке такой порядок обычно не применялся: хозяева издали слышали стук подъехавшего экипажа, видели выходящих из него гостей и либо приказывали просить их в комнаты, либо сказывались отсутствующими. В городе – иное дело, здесь посетитель мог прийти пешком. Пушкинская Лиза из «Пиковой дамы» писала Германну: «Как скоро графиня уедет, ее люди, вероятно, разойдутся, в сенях останется швейцар, но и он уходит в свою каморку (итак, у швейцара рядом с передней, где-нибудь под лестницей, была каморка. – Л. Б. )…Коли вы найдете кого в передней, то вы спросите, дома ли графиня» (80; 199). Вспомним также, как швейцар заявил приехавшему после известного скандала на балу Чичикову, что именно его-то и не принимают.

К. И. Кольман. Гостиная в особняке Юсуповых. 1833 г.

В передней стояли вешалки для верхнего платья гостей, стойки для тростей – непременной принадлежности человека комильфо, и для зонтиков, бывших такой же принадлежностью светской дамы. Поскольку съезд гостей мог быть значительным, например, на бал, званый обед или ужин, то в передней вдоль стен стояли рундуки, на которые и складывались шинели и шубы гостей и на которых своих хозяев ожидали приехавшие с гостями выездные лакеи. В обычное время на рундуках проводили время лакеи хозяев дома, которые должны были помочь случайным гостям снять верхнее платье, почиститься щеткой и т. п. По свидетельству современников, от этого постоянного пребывания в передней мужской прислуги, помещение нередко благоухало особым «лакейским» запахом – прислуга здесь же, коротая досуг, занималась каким-либо делом: «Тут вечно пахло сапожным варом, клоповником, ваксой, салом… Ко всему этому все принюхались, никто не находил это странным, тем более, что такие же точно передние были во многих барских домах, в особенности в деревенских усадьбах у старосветских помещиков» (74; 181). У одной из соседок «бабушки» Яньковой, дом которой был в свое время одним из лучших в Москве, но был затем запущен, «…в прихожей… люди портняжничали и шили сапоги, было очень неопрятно и воняло дегтем» (9; 317). Разумеется, в домах аристократии в передних время от времени брызгали духами или курили уксусом, который лили на раскаленный кирпич на жаровне, либо специальными «монашенками», пирамидальными курительными свечами из ароматических смол. Впрочем, при отсутствии форточек и понятий о гигиене и при огромном количестве слуг и членов семейства, в этой операции нуждались и комнаты. («По утрам ежедневно носили разожженный докрасна кирпич и поливали его уксусом или квасом, а лежавшая на нем мята или чабер разливали благоухание» (7; 51).)

Из передней одна дверь вела в гостиную или в приемную комнату, другая – в лакейскую, представлявшую собой довольно большое помещение с рундуками и лавками по стенам, большим столом для трапез мужской прислуги посередине и иногда с печью с лежанкой. Лакейская была переполнена постоянно пребывавшими здесь мальчиками, взрослыми лакеями и стариками, которые уже не исполняли никаких приказаний, а находились на покое, доживая свой век. Ведь комнатная прислуга, как правило, не имела ни семейств, ни отдельных комнат, и одряхлевшие слуги не имели иного пристанища, кроме привычной лакейской, ссорясь между собой за место на теплой лежанке, школя комнатных мальчиков и ворча на упадок нравов.

В городских домах, поставленных на широкую ногу, за передней была малая гостиная или приемная, где принимали визитеров. Разумеется, в деревне, когда гости ехали за несколько десятков верст из соседнего имения, визиты не делались. Но в городе это была непременная часть повседневной жизни светского общества. Однако о визитах мы поговорим в другой раз.

А. П. Остроумова-Лебедева. Квартира академика С. В. Лебедева в Санкт-Петербурге. Анфилада комнат

Если в доме имелась малая гостиная или приемная для приема светских визитов или официальных посещений (у важных должностных лиц), обставлялась она просто и строго: несколько стульев и кресел, небольшой диван для хозяйки, которая могла посадить рядом с собой гостью или наиболее уважаемого или близкого визитера. Просто необходимы были в гостиной часы, напольные, настенные или каминные. Смотреть на обычные часы (исключительно карманные, без стекла, с крышкой) и гостям, и особенно хозяевам было неприлично, а комнатные часы позволяли незаметно сориентироваться в продолжительности визита.

Впрочем, отдельная приемная была слишком большой роскошью, имелась далеко не во всех домах, а где была – при большом съезде гостей использовалась как обычная гостиная, например, для карточной игры. Так что в ней могли стоять под подоконниками сложенные ломберные столы, а количество стульев было большим.

Если мы оказались в богатом доме с несколькими гостиными, то далее мы пройдем в большую, основную гостиную, где и происходил обычный прием гостей, например, званый вечер без танцев. Все эти комнаты были проходные при принятом в ту пору анфиладном расположении помещений. Таков, например, был московский дом Милютиных, от которого сохранилось, впрочем, только название Милютинского переулка: «Наш дом, – вспоминал Д. А. Милютин, – состоял, по обыкновению, из целой анфилады зал, гостиных…» (61; 60). Аналогичный характер имела планировка дома графов Олсуфьевых на Девичьем поле в Москве: «Дом был огромный… В этом доме было 17 комнат. Из передней шла целая анфилада комнат…» (52; 253).

Дом вдовы А. К. Китаевой в г. Пушкине. Гостиная. Мебель карельской березы, каминный экран

Гостиная, или «зала», в ХVIII в. отличалась строгостью и даже некоторой торжественной мрачностью. Стены обшивались дубовыми панелями, а над ними затягивались какой-либо тканью или даже кожей; особенно ценилась тисненая испанская кожа с золотым орнаментом. Сегодня небольшой участок такой стены, обитой испанской кожей (это вовсе не значит, что она непременно была привезена из Испании), можно увидеть в старинном особняке в Москве, в зале ресторана Дома ученых на Пречистенке. Впрочем, менее притязательные хозяева могли обить стены простым холстом и покрыть их на этой основе живописью. В центре такой «залы» на дубовом паркетном полу стоял огромный стол, окруженный стульями, а вдоль стен чинно выстраивались ряды таких же стульев. Вообще набор мебели в этот период был невелик: понятие о комфорте входило в сознание людей постепенно, и вместе с ним разнообразнее и удобнее становилась мебель. В первой половине XVIII в. мебель была громоздкой и тяжелой, покрытой вычурной резьбой по темному вощеному дубу, стулья обивались кожей на гвоздиках с медными шляпками, зала украшалась небольшими венецианскими зеркалами в пышных барочных рамках и немногочисленными картинами. К середине XVIII в. мебель стала легче, вычурнее и более светлых тонов, нередко крашеная и золоченая по левкасу, появились легкие банкетки, канапе, пузатенькие комоды на выгнутых ножках. Развитие набора мебели идет и во второй половине ХVIII в., но со сменой стиля рококо торжественным классицизмом светлые тона крашеной мебели уступают место красному дереву с интарсией, инкрустацией цветными камнями (орлецом, яшмами, малахитом), с фарфоровыми вставками или их имитацией, живописными панно.