Наум Синдаловский - История Петербурга в преданиях и легендах

Георгий Александрович Товстоногов

До Товстоногова Ленинградский драматический театр имени Горького влачил довольно жалкое существование. Театральная публика его не жаловала. Будто бы руководство театра даже писало письмо первому секретарю обкома КПСС с просьбой «проложить трамвайные пути» к входу, чтобы зритель пошел в театр. С приходом Товстоногова надобность в этом отпала. Театр стал популярным. Каждая его постановка становилась событием культурной жизни Ленинграда. «Пять вечеров», «Прошлым летом в Чулимске», «Идиот», «Мещане», «Король Генрих IV» и многие другие спектакли становились легендами. Билеты на спектакли достать было просто невозможно. Задолго до первого звонка набережная Фонтанки на пути к театральному подъезду была заполнена желающими попасть в театр. Лештуков мост, что находится перед зданием театра, прозвали: «Нет ли лишнего билетика».

Очень скоро коллектив театра понял, как ему повезло. Одновременно с Георгием Александровичем на должность директора в театр пришел Георгий Михайлович Коркин, и тогда, как об этом в эфире петербургского радио вспоминала актриса Нина Ольхина, среди актеров заговорили, что их вдруг наградили сразу двумя Георгиями, и они стали «Георгиевскими кавалерами всех степеней». Самого Георгия Александровича называли «Святым Георгием».

Между тем на репетициях Товстоногов был строг, часто непримирим, не терпел возражений. Его побаивались. До прихода в БДТ Товстоногова неофициальным лидером в театре считался актер Полицеймако. С режиссёрами было трудно. Они не приживались. Их не очень жаловали, да и они общего языка с актерами не находили. И тут сам Полицеймако, глядя на Товстоногова, вдруг примирительно сказал: «Ну, хватит есть режиссёров», на что Товстоногов будто бы отпарировал: «Я несъедобный». С тех пор вражда между актерами и режиссёром прекратилась. Товстоногова полюбили и стали уважать все без исключения. Чаще всего его мнение становилось последним и окончательным. «Любимый тиран» – за глаза говорили о нем актёры. В театре наступила, как они говорили, «добровольная диктатура». Памятуя о его грузинском прошлом, Товстоногова уважительно называли Гога, и в один голос утверждали, что «Нет бога кроме Гога».

Актеры товстоноговского театра, направляясь на репетиции или спектакли, никогда не пересекали круглый сквер перед Чернышёвым мостом, прозванный в народе «Ватрушкой», а старательно обходили его кругом. Иначе, в чём они были абсолютно уверены, их неминуемо ожидала неудача на сцене. Приметы и вправду не подводили. Например, как об этом рассказывали сами актеры, не было ни одного представления грибоедовской комедии «Горе от ума», во время которого хотя бы один из актеров не перепутал текст. И это повторялось с удивительной регулярностью, из спектакля в спектакль. «Вот уж горе, – говаривали артисты, и тут же задавали риторический вопрос: – Отчего бы это?»

Был у актеров театра четвероногий талисман – кошка Мурка. Это была необычная кошка. У неё в подвале был любимый кот. Он был абсолютно слеп, и она носила ему еду – то кусок мяса, то сосиску. Во время репетиций и даже на спектаклях кошка садилась на рампу и смотрела на актеров. В театре была примета: если Мурка зайдёт к кому-нибудь в гримерную, то тот непременно вскоре получит большую роль. Однажды Мурка так надоела Товстоногову, что он решил от неё избавиться. Однако это даже ему не удалось. Артисты впервые выступили против него и отстояли свой талисман.

Ныне Академический большой драматический театр заслуженно носит имя Георгия Александровича Товстоногова.

С 1938 года и вплоть до своей смерти в 1966 году Театр драмы имени Пушкина возглавлял Леонид Сергеевич Вивьен, тот самый, которому, согласно городскому фольклору, однажды в обкоме партии предложили уволить из театра людей с космополитическими фамилиями. Вивьен понимал, что имеются в виду евреи. Однако будучи сам потомком древней французской фамилии, представители которой в XVIII веке эмигрировали сначала в Польшу, а затем в Россию, ответил: «Я сам – Вивьен».

При Романове должность главного режиссера театра занял Игорь Горбачёв. Он был обласкан партийными бонзами и постоянно награждался высокими правительственными орденами. В актерской среде поговаривали, что его награждали «за создание в искусстве образа довольного человека».

Досаждал Романову и Театр миниатюр Аркадия Исааковича Райкина. Отстаивая своё право на тот или иной спектакль, он не раз выходил из высоких кабинетов, держась за сердце. О нём злословили и распространяли самые невероятные слухи. Так, чуть ли не всерьёз говорили, будто он отправил в Израиль золото и драгоценности, спрятав их в гробу своей матери, хотя хорошо известно, что тело её покоится на Преображенском кладбище Петербурга.

В середине 1970-х годов взошла звезда короля блатной песни Аркадия Северного. Его биография полна легенд, многие из которых будто бы запущены в народ им самим. Настоящее имя Аркадия Северного Аркадий Дмитриевич Звездин. Если верить легендам, он был сыном не то Мишки Япончика, не то Микояна, не то Фурцевой. Потому власти будто бы и не трогали его. По одной из легенд, он целых двадцать лет промаялся в северных лагерях, откуда и вынес свой сценический псевдоним. По окончании Лесотехнической академии Северный служил лейтенантом в вертолётном полку под Ленинградом, хотя по легенде, сочиненной им самим, проходил службу в небе над Вьетнамом.

Песни для Северного сочинял его друг, поэт Феликс Фукс. Это был модный в то время жанр уличных одесских песен, тексты которых представляли собой гремучую смесь из еврейских анекдотов, одесского жаргона и тюремного блатняка. Однако в то время ни Северного, ни Фукса никто не знал, и в стране считали, что под фамилией Северного поют Высоцкий или Галич.

Очень скоро Северного настигла неизлечимая болезнь советской богемы. Он начал спиваться. Несколько раз лечился в московских и ленинградских клиниках. Его увольняли с работы, лишали постоянной прописки. Всё было напрасно. Популярный певец скончался безвестным бомжом в очередной больнице от кровоизлияния в мозг и дистрофии. Между тем легенды утверждают, что всё было иначе. Будто бы в последнее время он жил в подвале с бездомными бродягами, организовавшими артель по обивке входных дверей. Когда ему стало совсем плохо, они, не зная, что делать, решили не мучить ни его, ни себя, и просто закололи его. Правда, вскоре родилась ещё одна, последняя легенда об Аркадии Северном. Будто бы легенду о собственной смерти придумал он сам для своих друзей, после чего уехал в Америку и до сих пор поёт там свои песни в маленьких русских кафе.