Андрей Зорин - Появление героя. Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века

В своей первой записной книжке Тургенев привел отзыв Августа фон Коцебу о шиллеровской оде: «Каждая строка носит на себе печать совершенства, каждая восхищает сердце, наполняет его небесными ощущениями. Я не знаю ни одного бедствия человеческого, для которого бы ета песнь не имела в себе хотя капли усладительного бальзама. Да будет благословен Певец! Он облегчил некогда и мое стесненное сердце» – и приписал: «По моему мнению, все точная правда. Щастлив, очень щастлив, кто ее знает, она принесет тому много сладостных минут и великое облегчение в минуты мрачные!» (276: 19 об.)

Полутора годами позже, в начале 1801 года, на заседаниях Дружеского литературного общества Мерзляков начал две свои первые речи прославлением «небесной радости, эмблемы блаженства человеческого», которую он называл «красотой небес, вечноюной и благодатной» (618: 10–11). Призывы «благословить радость» и ее «священный храм» сопровождались обильными цитатами из оды Шиллера.

«Le compère Mathieu, ou, Les bigarrures de l’esprit humain» (1778) – эротический роман Анри-Жозефа дю Лоранса, одно время приписывавшийся Вольтеру. «Foutro-manie» (1775) – порнографическая поэма Габриэля Сенака де Мейана.

«Дева солнца» – драма Коцебу.

«Преступник из тщеславия» – пьеса Иффланда.

Признание героини трагедии в неспособности устоять перед искушениями, исходящими от убийцы ее жениха, смущало читателей, зрителей, критиков и исследователей начиная с Гете и вплоть до сегодняшнего дня (см.: Wells 1983–1984; Lamport 1981: 175–186).

В 1796 году в автобиографическом литературном путешествии «Филон», построенном по образцу одновременно стерновского «Сентиментального путешествия» и карамзинских «Писем…», Иван Мартынов писал: «Дети <���…> для нравственной вашей жизни довольно только чувствовать, поражаться… ищите трогательных явлений; принудите себя быть оных свидетелями; <���…> часто из школы угрюмого учителя выходим мы с пустым, хладным сердцем; а на лице несчастных читаем наставление, которое печатлеется глубоко в нашем чувственном составе. Не знаю почему, но я нахожу больше уроков для себя в бедной, помешанной Марии, сидящей под ивою с милым ее Сильвио, пережившим верность ее любовника и козочки, нежели во всех с важным видом произнесенных правилах (Мартынов 1796: 58–59). Мария этого фрагмента – это и героиня «Сентиментального путешествия», и реальная девушка, с которой можно столкнуться во время путешествия.

На сходство имен героини Шиллера и возлюбленной Тургенева обратил внимание Х. – Б. Хардер (cм.: Harder 1969: 56).

Любопытно, что при цитировании Лотман опускает слова «которого я описал выше» (см.: Лотман 1997: 698), показывающие, что Тургенев осуществлял творческую переработку своих впечатлений от разговора с Кайсаровым.

Пьеса Коцебу.

Имеется в виду Пауль Готфрид Куммер – издатель пьес Коцебу.

Возможно, обращаясь за протекцией к Ростопчину, И. В. Лопухин не представлял себе, насколько новый руководитель дипломатического ведомства ненавидит масонов и, особенно, самого Лопухина. Позднее, уже в царствование Александра, Ростопчин даже написал донос на «мартинистов», где обвинял Лопухина в намерении убить императрицу Екатерину (Афанасьев 1875: 77).

Слово «нос» служит здесь прозрачным эвфемизмом, встречающимся и в других местах дневника (см.: 271: 51 об.).

От фр. feuilleter – листать, перелистывать.

Г. Гиземан приводит ряд анекдотов о Коцебу, появившихся позже в русской печати (см.: Giesemann 1971: 128–129), однако все они носят критический характер. Маловероятно, чтобы, планируя открыть свое издание переводами из Коцебу, молодые люди собирались напечатать анекдот, отрицательно характеризующий его самую знаменитую пьесу.

Тема собачьей преданности была очень популярна в сентиментальной литературе. Ср.: «Бедный с собакой. Отрывок из Стернова сочинения» (МЖ III: 277–282; в действительности этот фрагмент Стерну не принадлежит), «Усердие собаки к своему господину» П. И. Шаликова (ПППВ XVII: 295–299) и др. Очерк «Верная собака» переводил брат Андрея Тургенева Александр (Там же, XX: 257–258).

У Гете, впрочем, в первых двух случаях тоже «eines Kranken» и «Krankheit» (Goethe 1961: 189), так что увидеть в этом рассуждении параллель к собственному положению для Андрея Ивановича было вполне естественно.

И. Виницкий, анализирующий эту запись Тургенева, не вполне точно приписывает мысли, с которыми спорит автор дневника, самому Беме (Vinistky 2015: 43–46).

Отправившись на следующий день к заутрене по случаю своих именин, Андрей Иванович обратил внимание на цитату из псалма, имевшую, как ему показалось, «некоторую связь с этой пьеской» (271: 16 об.). «Зима» произвела положительное впечатление и в кругу розенкрейцеров. И. В. Лопухин решил напечатать ее и отослать Ростопчину в качестве дополнительного аргумента в поддержку ходатайств об определении Тургенева в лондонскую миссию (271: 32).

Савинское – подмосковная усадьба И. В. Лопухина, где Тургеневы часто и подолгу гостили в 1780-х годах, до ссылки Ивана Петровича в Симбирскую губернию (об усадьбе см.: Гаврюшин 2001).

Е. К. Беспалова и Е. К. Рыкова, впервые опубликовавшие с небольшими купюрами эти заметки, утверждают, что, «говоря о „дурных мыслях“, появляющихся в голове юного Андрея, можно полагать, что он имел в виду то положение отца, в котором Иван Петрович вынужден был находиться в то время, то есть ссылку старшего Тургенева» (Беспалова, Рыкова 2011: 130). Представляется, что записи Андрея Ивановича не дают никаких оснований для подобного истолкования.

22 августа после того, как он несколько дней читал «журнал Карамзина», Тургенев сообщает, что «на постеле читал Геснера. Он мне в самом деле показался таким, каким описывал его г. Карамзин» (269: 8). В «Детском чтении» был напечатан целый ряд переводов идиллий Гесснера и идиллия, посвященная его памяти, сопровождавшаяся, как пишет Э. Кросс, «послесловием, где в стихах и прозе воздавалась дань покойному писателю» (Кросс 1969: 214–215).

Цитата из стихотворения Карамзина «Послание к женщинам».

Тургенев уехал в Петербург только через год, но не забыл о своем давнем намерении – в одном из первых писем, посланных родителям, он просил передать привет Карамзину и особо поблагодарить его за «Детское чтение» (см.: 1231: 28; ср.: Истрин 1911: 70), а в следующем письме повторил, что очень бы «желал, чтобы Карамз<���ин> видел изъявление моих сердечных чувств к нему» (1231: 29 об.).