Виктор Поротников - Дарий

Так вот, как сын старейшины я имел право свататься к любой из царских дочерей. Я посватался к Зарине, старшей из дочерей Скунхи. К ней сватались многие знатные юноши, добывшие в походах скальп врага. Во время состязания женихов мой конь оказался быстрее, а моя стрела первой угодила в цель. По обычаю скифов Зарина должна была стать моей женой. Однако царь предпочел выдать Зарину замуж за Оскора, своего племянника. Старейшины, и мой отец в том числе, не стали возражать против этого, зная упрямство и вспыльчивость Скунхи. Тогда я вызвал Оскора на поединок чести и заколол его копьем.

Ширак помолчал, словно старался воспроизвести в памяти подробности того поединка, затем продолжил:

– Разгневанный Скунха приказал изуродовать мне лицо так, как это делают у нас с беглыми или провинившимися рабами. Скунха не стал убивать меня, полагая, видимо, что я сам покончу с собой, чтоб не жить с таким позором. Меня изгнали из родного кочевья, обрезав у моего коня хвост и гриву, чтобы все встречные скифы видели, что пред ними изгой, и не подпускали бы меня к своим шатрам.

Три дня я скакал на юг, желая добраться до реки Яксарт. Мне пришлось зарезать коня, поскольку мой скакун споткнулся и сломал ногу. Я пил лошадиную кровь и свою мочу, ибо поблизости не было воды. А питался я кореньями и сырой кониной. Я знал, что за рекой Яксарт стоит персидское войско, собравшееся воевать с непокорным Скунхой. Я хотел… – Пленник запнулся, подыскивая подходящее слово на фарси, – …я хочу отомстить Скунхе за свой позор, Великий царь, возьми меня в свою конницу.

Последние слова Ширак произнес, своим единственным глазом глядя Дарию прямо в лицо.

Персидские полководцы и вельможи из царской свиты зашушукались между собой. В шатре не было ни одного человека, кто не сочувствовал бы этому скифу, который, несмотря на молодые годы, держался с достоинством убеленного сединами воина.

– Скажи, друг мой, велико ли войско у Скунхи? – спросил Дарий.

– Велико, – не задумываясь, ответил Ширак.

– Ты мог бы это выразить числом?

– У Скунхи тридцать тысяч всадников, – прозвучал ответ.

– Почему тогда Скунха избегает битвы со мной?

– Скунха очень осторожен, – сказал Ширак. – Он надеется склонить на свою сторону массагетов и тохаров.

– Где находится стан Скунхи?

– Этого я не знаю, – Ширак помотал головой. – Зато я знаю, где укрываются семьи саков.

– И где же?

– В Красных песках, великий царь.

– Будет ли Скунха сражаться со мной, если я доберусь до женщин и детей его племени?

– Если это случится, Великий царь, то Скунха нападет на тебя как разъяренный гепард.

– Мне надобно, чтобы ты провел мое войско к вашим кочевьям. – Дарий испытующе взглянул на скифа. – Какую плату ты хочешь за это?

Возникла пауза.

Взоры всех в шатре были прикованы к изуродованному лицу Ширака, который медлил отвечать, обуреваемый какими-то своими мыслями.

Наконец Ширак произнес:

– Голова Скунхи должна принадлежать мне. Я сделаю из черепа Скунхи чашу. И все его богатства должны стать моими. На меньшее я не согласен.

– А велики ли богатства у твоего недруга? – поинтересовался Дарий из простого любопытства.

– Пять тысяч лошадей, двадцать тысяч овец и шестьсот верблюдов, – перечислил Ширак. – Это не считая рабов, ибо рабы у нас богатством не считаются.

– Хорошо, – милостиво кивнул Дарий, – ты получишь то, что просишь, друг мой.

За ужином в царском шатре царило оживление. За столом кроме царя присутствовали Гистасп, Аспатин, Артабан, Ариасп и Артафрен. День, начавшийся, как обычно, с перехода по бескрайней унылой равнине в неведомую даль, вдруг завершился такой большой удачей.

– Теперь нам удастся расстроить все замыслы Скунхи, – молвил Гистасп, жуя лепешку. – Клянусь Митрой, мы заставим его действовать опрометчиво.

– Не иначе, сами боги помогают нам, – вставил юный Артафрен.

– Скунха, сам того не ведая, подослал к нам того, кто приведет наше войско к победе, – посмеивался Ариасп.

– А я бы не доверял этому скифу, – вдруг прозвучал недовольный голос Артабана. – Кто знает, что у него на уме? Вдруг это специально подосланный Скунхой лазутчик, который может завести наше войско в ловушку?

– Артабан, как ты можешь не доверять Шираку?! – возмущенно воскликнул Ариасп. – Ты же видел, что с ним сделал Скунха! Неужто его могли изуродовать специально, чтоб мы доверились ему?

– Нет, конечно, – поддержал брата Артафрен. – И чтоб отомстить Скунхе, Ширак будет помогать нам. Он ведь затем и пробирался к персидскому царю.

– Вам просто хочется поверить в то, что все сказанное Шираком – истинная правда, – Артабан поморщился, взял чашу с вином и тут же поставил ее обратно на стол. – Вам хочется, чтобы именно Скунха оказался заклятым недругом Ширака, ибо благодаря этому появляется прекрасная возможность покончить со Скунхой в одном сражении. Однако все это слишком просто и потому подозрительно. Я не верю в такие подарки судьбы.

– А чего нам, собственно, опасаться, Артабан? – спросил Аспатин. – В какую такую ловушку может завести нас Ширак, если наше войско гораздо многочисленнее войска Скунхи.

– Артабан опасается, что Ширак заведет наше войско в страну мифических шестируких великанов, а он-то и с двурукими саками сражаться боится, – пошутил Ариасп.

Все находившиеся за столом дружно засмеялись.

И лишь один Артабан недовольно хмурил густые брови, ковыряя в зубах тонкой палочкой.

После ужина Дарий с молитвой провожал заходящее за далекий степной горизонт дневное светило. Царь благодарил Митру и Варуну за то, что воинственные божества не оставляют его своими милостями.

Наутро персидское войско двинулось в путь. Ширак ехал впереди верхом на коне, сопровождаемый тридцатью индийскими всадниками. Возглавлял этих всадников Артафрен, брат Дария.

Артафрен сам напросился в передовой отряд, желая во что бы то ни стало отличиться в первой же стычке с саками.

Всю первую половину дня войско двигалось по степному раздолью, держась северо-западного направления. После полудня Ширак вывел персов к такыру [98], покрытому красным глинистым покровом, который был таким твердым, что звенел под копытами лошадей. Вся жизнь пустыни сосредотачивается вокруг такыров, все тропы, пересекающие эти равнины, так или иначе сходятся на них. Когда вода после весенних дождей падает на поверхность такыра, она образует на ней нечто вроде озера и стекает по маленьким вырытым канавкам в степь или пески, куда и впитывается. Хитроумный кочевник знает, где надо вырыть колодец, чтобы из глубины в два десятка локтей получить воду. Десятки колодцев теснятся в такырах, с ними неразрывно связана жизнь кочевых племен.