Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

Знаток финансов, банковского дела и налогообложения Кайо заметно выделялся на таком фоне. В сочетании с наследственным богатством, энергией и честолюбием это помогло ему стать одним из лидеров радикал-соцалистов – крупнейшей партии тогдашней Франции. Его идеи вроде прогрессивного подоходного налога и сотрудничества с Германией вместо мечтаний о реванше нравились не всем, но Кайо приносил удачу партии и вырывал ее из рук противников справа.

Его можно назвать потомственным министром финансов, хотя в отличие от отца он занимал эту должность целых семь раз (1899–1902, 1906–1909, 1911, 1913–1914, 1925, 1926, 1935) в общей сложности более семи лет. Вершиной карьеры Кайо можно считать пребывание во главе кабинета министров с конца июня 1911 г. по середину января 1912 г. Помимо этого в его бурной жизни были обвинение в государственной измене – брошенное Доде и Моррасом, – тюремное заключение, ссылка и возвращение в большую политику в качестве сенатора и министра.

Жозеф Кайо. 1910-е (Joseph Caillaux. Mes Mémoires. T. 2. 1943)

Умея считать деньги в государственном масштабе, Кайо выступал за прогрессивный подоходный налог, чем нажил много врагов, развитие колониальной экспансии в Африке и нормализацию отношений с Германией. Доде называл эту политику «абсурдной», поскольку «бош ненасытен» (LDS, 319). Кайо был уверен, что торговать выгоднее, чем воевать, и что при желании можно договориться в любой ситуации. Сам он доказал это во время марокканского кризиса 1911 г., заключив соглашение с Берлином. Франция уступила Германии территории в бассейне реки Конго в обмен на отказ от претензий на Марокко, окончательно ставшее французской вотчиной. «Я горжусь, что вписал свое имя в историю нашей страны, – говорил Кайо. – Я принес ей целый мир: Марокко» [127] Joseph Caillaux. Mes mémoirs. Vol. III. Paris, 1947. P. 277; Фей С. Происхождение мировой войны. Т. I. С. 200–211. .

Недовольные нашлись везде. «Action française», которое, по словам Ребате, «со дня своего основания называло изменой любую попытку отношений с Германией иначе как с помощью пушек» (RMF, 62), в ходе переговоров не критиковало правительство, чтобы не ослаблять его позиции перед лицом других держав, но позже, действительно, приравняло договор к государственной измене. Однако полвека спустя финансист и политик Жорж Бонне напомнил, что в Германии (!) многие сочли соглашение «серьезным поражением» своей страны (BQO, 17).

Противники обвиняли Кайо в коррупции, а затем набросились на частную жизнь. Первый брак политика оказался неудачным, и у него появилась связь на стороне, переросшая в настоящую любовь. Последовали развод и повторный брак. «Первая мадам Кайо» выкрала нежные письма мужа к будущей «второй мадам Кайо» и начала шантажировать его публикацией и неизбежным скандалом. Не собираясь прощаться с карьерой, Кайо договорился с бывшей женой, которая за немалую сумму сожгла письма в его присутствии. Однако предприимчивая мадам предварительно сфотографировала их и сохранила копии. Пикантность ситуации заключалась в том, что и «первая мадам Кайо» сошлась с будущим мужем, еще состоя в другом браке.

Компромат пригодился врагам Кайо, когда он в очередной раз стал министром финансов и возглавил партию радикал-социалистов [128] Подробнее: Paulette Houdyer. L'affaire Caillaux. …ainsi finit la Belle Epoque. Les Sables d'Olonne, 1977. Версия противников Кайо: Georges Suarez. Briand. Sa vie. – Son œuvre. T. II. Ch. 11–12. . Редактор «Le Figaro» Гастон Кальметт, человек с не лучшей репутацией, изо дня в день печатал статьи о том, что Кайо – «вор», но тенденциозность изложения и недостаток доказательств не сломали карьеру министра. Закаленному бойцу было не привыкать, но у «второй мадам Кайо» сдали нервы. 13 марта 1914 г. Кальметт сделал то, что для серьезной прессы считалось недопустимым, – опубликовал частное письмо политика к «первой мадам», еще бывшей его возлюбленной. По городу поползли слухи, что следом будут напечатаны нежные письма ко «второй мадам». Кайо обещал – дословно – «набить морду» редактору, считая того недостойным дуэли. Жена решила действовать сама и 16 марта застрелила Кальметта в редакции. Ее арестовали по обвинению в преднамеренном убийстве. Муж подал в отставку, собираясь защищать честь семьи и свое политическое будущее – предстояли выборы. Враги торжествовали: до окончания суда один из главных противников войны и реванша выведен из игры.

Оставался Жорес. Доде назвал «самого беспокойного радикала» Кайо «послом интернационала богатых при интернационале бедных», а «самого болтливого социалиста» Жореса – «послом интернационала бедных при интернационале богатых» (LDH, 34). Угроза новой войны сблизила их позиции. «Жорес и Кайо – два самых ненавистных человека во Франции в глазах правых партий. И трудно сказать, кого больше ненавидят некоторые правые элементы – Жореса или Кайо?» (ПФИ, 50). Крупная буржуазия больше ненавидела Кайо – выходца из своей среды. Он с гордостью принимал это, вспоминая Мирабо, аристократа-революционера.

Националисты устроили пышные похороны Кальметту, которого публично оплакивал их заклятый враг Бриан. Доде посвятил убитому умильные страницы в мемуарах, но забыл упомянуть, что Кальметт был уличен в получении денег от венгерского правительства и… немецких банков. Последний поступок редактора вызывал отвращение, поэтому многие сочувствовали подсудимой. Вечером 28 июля 1914 г. присяжные оправдали «вторую мадам Кайо». Новость совпала с сообщением о том, что Сербия отвергла ультиматум Вены и Австро-Венгрия объявила ей войну. Манифестации сторонников и противников оправдания переросли в столкновения противников и сторонников войны, которые закончились массовым побоищем и вмешательством полиции. Позже Моррас утверждал, что он и Пюжо отдали соратникам приказ воздержаться от насилия в ситуации, чреватой угрозой войны [129] Charles Maurras. La lettre à Schrameck. Paris, 1929. P. 51. . Перед Кайо открылся путь к посту премьера, который он мог занять, получив голоса социалистов в Палате депутатов. Он предложил Жоресу создать «большой левый кабинет» и войти в него в качестве министра иностранных дел, но тот отказался «по принципиальным соображениям».

Вечером 31 июля Жорес был застрелен в кафе: вопреки расхожим утверждениям, «Action française» не имело отношения к убийству. Продолжая осуждать его идеи, Моррас признал, что «пасть за свои убеждения – несравненная честь» (MCV, I, 8). Приходится признать, что смерть спасла репутацию Жореса, пацифиста и интернационалиста, если не германофила, от полного краха. Даже его верный последователь, молодой социалист Марсель Деа ощутил в тот момент «ужасное политическое и духовное поражение. Это было или казалось концом социализма» (DMP, 37).