Людмила Ивонина - Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

Но иного для якобитского вторжения, пока жива была королева, Болингброк предпринять не мог. Со своей стороны, и Мальборо убеждал послов ганноверского курфюрста, что будет фатальной ошибкой, если он во главе своей бывшей фландрской армии прибудет в Англию до наступления кризиса власти. Из этого видно, что герцог только казался праздным, разгуливая теперь уже по улицам Франкфурта и изучая жизнь местных обывателей. Он активно действовал через Кадогана, занимавшегося подготовкой вооружения и амуниции, подбиравшего преданных офицеров и разъяснявшего им суть предстоящих задач.

В один прекрасный день Мальборо получил известие, что по Утрехтскому миру подаренное ему Леопольдом имение Миндельхайм возвращается баварскому курфюрсту. Эти земли давали 2000 фунтов ежегодного дохода и статус князя Империи. Статус, впрочем, остался за ним. Герцог воспринял эту потерю довольно равнодушно, хотя была задета его честь и ее надо было отстаивать. Он потребовал у императора компенсации, но Вена столетиями успешно справлялась с такими жалобами. Сара, которая не имела возможности ощутить высокий статус княгини Империи, и вовсе не была поражена потерей лишнего дохода. Чего еще можно ждать от иностранного тирана, к тому же паписта?!

Она по горло насытилась Европой, ей хотелось домой. «Лучше умереть, чем жить вне Англии», — заявила она. Даже в бедности и немилости, даже при «тирании» Стюартов!

В июле 1713 года чета Мальборо встретилась в Майнце с принцем Евгением, о котором ее муж отзывался, что он «доверил бы принцу Савойскому свою жизнь тысячу раз». Это была последняя встреча двух великих полководцев, связанных узами удивительной дружбы. Евгений направлялся в Гаагу, чтобы вытрясти у Генеральных штатов деньги на продолжение кампании, а Джон сокрушался, что не может ему помочь. На родине Хэа так комментировал это: «Многие сожалеют, но не могут помочь бедному императору и остальным союзникам, оставленным Англией. Это заставляет нас быть несогласными зрителями разворачивающегося действа».

Новое политическое столкновение на Альбионе было не за горами. Примерная его дата зависела от того, сколько еще проживет Анна. Оксфорд все чаще прикладывался к бутылке и порой являлся к королеве, дыша винными парами, отчего та просто перестала его слушать. Влияние графа на Абигайль тоже ослабло. Оксфорд был на грани падения, а Болингброк собирался править Великобританией, делая высокие ставки в своей рискованной игре.

Его военные планы претворялись в жизнь. Девять протестантских батальонов в Ирландии были заменены пятнадцатью якобитскими. Виконт не терял надежды, что Претендент поменяет веру, но был готов принять законного наследника и без этого.

Активизировались и виги. Хотя Мальборо официально отказался брать на себя организацию «вигского заговора», его офицеры действовали. В Лондоне военные планы разрабатывал Кадоган, в Эдинбурге — Аргайл. В случае высадки французов и якобитов они намеревались захватить Тауэр и Эдинбургский замок и держаться, пока не прибудет армия под руководством Мальборо и не защитит протестантское престолонаследие. Вечерами Сара, положив голову на плечо дремлющего в кресле супруга, мечтала о славных делах, в которых она будет участвовать наравне с мужчинами.

В декабре 1713 года, как раз в то время, когда королева Анна чувствовала себя особенно плохо, Джон получил известие о смерти ганноверской курфюрстины Софии, законной наследницы Анны согласно акту 1701 года. Незадолго перед этим София просила Мальборо принять командование над британскими войсками на континенте, захватить Дюнкерк и сделать его базой для «мирной» экспедиции Ганноверского дома за английским троном. Герцог, не теряя времени, послал Кадогана в Голландию, которая была связана с Англией соглашением о помощи в такой ситуации, а сам со свитой двинулся в Антверпен, откуда мог действовать более быстро и решительно. Здесь он принял предложение ганноверцев принять верховное командование над армией протестантского наследника.

Весной 1714 года здоровье королевы немного улучшилось, но никто не обманывался насчет ее скорой смерти. В середине июля герцог прибыл в Остенде и был готов к действиям. Но новости из Англии привели его к выводу, что необходимо переждать, когда и чем закончится политическая дуэль между Оксфордом и Болингброком. 30 июля чета Мальборо все еще находилась в Остенде. Отсюда Сара написала письмо подруге, рассказывая, как ее бурно приветствовали в Генте офицеры двух английских полков.

А в Лондоне двумя днями раньше Оксфорд был отстранен от власти. Болингброк стал главой правительства и пригласил видных вигов на торжественный обед к себе домой на Голден-сквер. Пришли не все. Среди гостей не было Уолпола: он, как сказали Болингброку, был «вне города». На самом деле Уолпол не желал чествовать виконта, поскольку не забыл свое пребывание в Тауэре. Атмосфера за столом была наэлектризованной. Болингброк говорил, что вряд ли стоит хранить преданность Ганноверам после смерти курфюрстины Софии, и обещал вигам посты в правительстве. Присутствующие внимали ему настороженно.

Они имели свои планы на будущее. Кадоган собирался окружить Тауэр, а Стэнхоуп — арестовать активных якобитов. Последний, выступая от общего имени, выдвинул Болингброку требования, главным из которых было вновь передать Мальборо командование армией. «Генри, у вас всего два пути. Первый — объединиться с вигами, а второй — отдаться на милость французского короля и просить у него помощи для Претендента», — завершил свою речь Стэнхоуп.

30 июля стало ясно, что королева умирает. Болингброк хотя и знал, что это вот-вот случится, выглядел растерянно. В Кенсингтонском дворце собрался Тайный совет. Сторонников Ганноверов в нем было немного. Внезапно в зал вошли члены совета, которые не были приглашены, — герцоги Сомерсет и Аргайл. Вместе с герцогом Шрюсбери они быстро взяли инициативу в свои руки. Болингброк, пытаясь сохранить лицо, заявил, что согласен, чтобы Шрюсбери стал лорд-канцлером, хотя втайне надеялся, что умирающая Анна не согласится назначить вига и сделает лорд-канцлером его самого. Но Анна утвердила Шрюсбери.

На всякий случай вокруг Лондона и на побережье были собраны войска и усилены гарнизоны, а у католиков конфискованы лошади и оружие. Анна скончалась в половине восьмого утра 1 августа. По мнению английских историков, правление этой вполне обыкновенной женщины стало более значительным, чем ее предшественников, за исключением Елизаветы I, которая, как известно, была женщиной необыкновенной. Жизнь Анны была несчастливой, ее здоровье — слабым, а ум — весьма средним. И все же, обладая упрямством и здравым смыслом, она немало сделала для создания условий, обеспечивших Англии славное будущее в новом столетии.