Дмитрий Верхотуров - «Казахский геноцид», которого не было

Социальное неравенство в кочевом ауле — нет, не слышали. Кочевое общество преподносится как общество равенства и чуть ли не демократии, следующее исконным патриархальным обычаям. То, у какого-то кочевника много скота, так из этого ничего не следует: «Отметим, что крупные баи, владевшие несчетным количеством скота, в то же время не имели даже чистого постельного белья, ходили в лохмотьях. В этом заключается патриархальность образа жизни и быта казахских баев при отсутствии потребностей рынка» [89] Кшибеков Д. К. Истоки ментальности казахов. Алматы: Дайк-пресс, 2006, с. 65. . И далее: «Казахский бай в своей основе жил хуже, чем колхозный чабан на отгоне» [90] Кшибеков Д. К. Истоки ментальности казахов. Алматы: Дайк-пресс, 2006, с. 66. . Какой бедный был казахский бай!

Отметим, что это было отчасти правда. Грязь у казахских кочевников и в самом деле была неописуемой. К примеру: «При феноменальной киргизской грязи, толстым слоем покрывающей всю обстановку кочевника, у киргиза не на чем ни сидеть, ни писать; нет ни столов, ни стульев» [91] Материалы по киргизскому землепользованию, собранные и разработанные экспедицией по исследованию степных областей. Акмолинская область. 1. Кокчетавский уезд. Т. 1. Воронеж, 1898, с. 3. . Привычка казахов к грязи отмечалась и до революции, и после нее; грязный быт хорошо различим на редких архивных фотографиях. Казахи далеко не сразу изжили эти скверные бытовые привычки, и даже в 1970-х годах еще отмечались многочисленные случаи явной нелюбви к чистоте и вытекающие отсюда последствия. Но все же особенно умилительно, что Кшибеков приписал грязный быт казахского бая к патриархальным обычаям. Интересно вот только, почему это казахские «голодоморщики» все еще не бросили мыться, не отказались от этой навязанной силой советской властью привычки.

Впрочем, дело, в конце концов, не в этом, а в том, что тщательно затушевывалось социальное расслоение и социальные противоречия в казахском ауле. Причем это еще дореволюционная традиция. А. И. Мякутин, который в 1911 году написал книгу о юридическом быте казахов (она была переиздана в Казахстане в 2007 году [92] Мякутин А. И. Юридический быт казахов. Астана: Алтын кітап, 2007. ), сумел описать законы и обычаи (адат) казахов, вообще совершенно не упоминая бая. Законы и обычаи были записаны со слов самих казахов, главным образом биев и баев, и там встречаются просто поразительные пассажи. К примеру, о найме работников и слуг: «Хозяин обязан обращаться с работником человеколюбиво. Ввиду этого киргизы [93] До революции казахи именовались киргизами или киргиз-кайсаками. своим слугам дают нежные имена, как то: сын мой („балам“), мой человек („адамым“), мой глаз („кузим“). Последнее звание дается испытанным и любимым слугам; оно обязывает слугу предотвращать убытки, хотя бы они не касались его специальности» [94] Мякутин А. И. Юридический быт казахов. Астана: Алтын кітап, 2007, с. 180. . Прямо патриархальная идиллия. Никакого неравенства, никакой эксплуатации — общество равных кочевников. Если так смотреть, то действительно, если у одного больше скота, у другого — меньше, из этого ничего не следует, поскольку все пастбища общие, принадлежат роду, и потому бай должен давать, не может не дать из своего скота более бедным сородичам.

Казахские исследователи выдвигали бая на роль аульного благодетеля довольно любопытным способом, с помощью экологического подхода. Казахское кочевое хозяйство, существовавшее в зоне засушливых степей и полупустынь, должно было учитывать сезонные изменения растительного покрова, дававшего кормовые ресурсы, стока рек и источников воды, а также должно было приспосабливаться к емкости пастбищ. Таким образом, скота не должно было быть слишком много, чтобы ему хватило травы и воды, из чего следовало, что скотоводы должны были регулировать численность скота до оптимального уровня: «Извечное стремление к достижению рационального баланса между природными водно-кормовыми ресурсами и поголовьем скота требовало постоянно регулировать численность последнего. Без соблюдения этого условия производство необходимого продукта и воспроизводство средств производства были попросту невозможны», — отмечал И. Э. Масанов [95] Абылхожин Ж. Б. Традиционная структура Казахстана. Социально-экономические аспекты функционирования и трансформации (1920–1930-е годы). Алма-Ата: Гылым, 1991, с. 114. . Некоторые исследователи и вовсе говорили о полном отождествлении кочевника с родовой территорией и об органической включенности общины в местный биоценоз [96] Алимбай Н., Муканов М. С., Аргынбаев Х. Традиционная культура жизнеобеспечения казахов. Алматы: Ғылым, 1998, с. 41–42. . Удивительно то, как это казахские ученые не дошли до утверждения, что казахи росли в степи, как трава, — такой вывод вполне напрашивается.

Из этого можно было сделать вывод, что бай, у которого было много скота, этими экологическими условиями принуждался к тому, чтобы делить свое стадо на части, наделять скотом своих бедных и неимущих сородичей и таким образом выступать, вольно и принудительно, аульным благодетелем. Этого же требовали родовые обычаи, столь любовно описанные современными казахскими исследователями. Таким образом, никакого бая, в сущности, и не было, а был род кочевников, которым управляли почитаемые старейшины.

Мне также не удалось избежать влияния этого представления в своей предыдущей работе, поскольку в ней я руководствовался в основном казахской литературой. Это во многом было вынужденным подходом, поскольку в литературе 1920-х и 1930-х годов вообще о баях было сказано очень скупо, неясно и без особых подробностей. В материалах, например, в материалах экспедиционного обследования Туркестанского оргбюро Крайкома РКП(б) казахских аулов в Аулиэ-атинском уезде Сырдарьинской губернии в 1924 году [97] Социалистическое строительство в Казахстане в восстановительный период (1921–1925 годы). Сборник документов и материалов. Алма-Ата: Издательство АН КазССР, 1962, с. 239–240. , лишь перечислялись категории баев, почти без социально-экономической характеристики. Или вот как тов. Голощекин определял баев:

«1. Представитель старой полуфеодальной знати.

2. Крупный скототорговец и скотовладелец.

3. Представитель эксплуататорского аульного хозяйства».

По его данным, в Казахстане насчитывалось около 3 тысяч баев [98] Голощекин Ф. И. Казакстан на путях социалистического переустройства. М. — Алма-Ата: ОГИЗ, 1931, с. 193. . Все это замечательно, но конкретных сведений о казахском байстве не дает. Тов. Голощекин и другие товарищи в Казкрайкоме, определяя байство как аульного эксплуататора и своего главного классового врага в ауле, конечно, знали, что под этим подразумевается. Но нам оставили замок без ключа, почему-то не пожелав всего этого объяснить и растолковать. Это обстоятельство усиливалось тем, что не имелось детальных сведений по казахскому кочевому хозяйству и социально-экономическим отношениям в казахском ауле. «Кочевое хозяйство до сих пор до такой степени terra incognita, что даже трудно познакомиться с ним по литературе», — писал В. А. Остафьев [99] Цит. по: Масанов В. А. Проблемы социально-экономической истории Казахстана на рубеже XVIII–XIX веков. Алма-Ата: Наука, 1984, с. 10. . Судя по всему, в КАССР казахов почти не изучали, во всяком случае, детального описания их хозяйства так и не появилось. Более или менее детальные описания появились лишь в 1980-х и 1990-х годах [100] Масанов И. Э. Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадического общества). Алматы: Социнвест; М.: Горизонт, 1995. , но уже, конечно, без объективного анализа социально-экономических тонкостей, с сильным креном в экологическую сторону и в воспевание родовых обычаев.