Дмитрий Верхотуров - «Казахский геноцид», которого не было

Это восстание в Иргизе, кстати, кончилось переговорами, в которых от имени СНК КАССР во главе специальной правительственной комиссии выступал Алиби Джангильдин, хорошо знакомый повстанцам. 30 апреля 1930 года правительственная комиссия и представители Кенеса повстанцев подписали мирное соглашение. После разоружения ОГПУ арестовало руководство и активных участников восстания, а откочевавшие аулы были возвращены на свое прежнее место. Казахские «голодоморщики» теперь делают вид, что будто бы коммунисты уступили восставшим. Но в действительности переговоры — это была их инициатива, предпринятая ввиду безвыходного положения. Восстание не удалось, Иргиз они так и не захватили, высшее руководство восстания было или уничтожено, или пленено, оружия у них практически не было (всего было сдано 17 винтовок, 12 ружей и две берданки), и им пришлось отступить в пески Каракум у Аральского моря, где много людей со скотом долго жить не могут. Поэтому они могли только предложить переговоры и больше ничего.

Похожим образом происходили практически все восстания в Казахстане. Сначала объявляется хан с приближенными, который собирает вокруг себя плохо вооруженную толпу всадников. Потом следуют неудачные попытки захватить какой-нибудь административный центр; эти попытки приступа отражают с большим уроном для нападающих. Далее происходит серия боев и сражений с красноармейскими частями и отрядами ОГПУ, в которых повстанцев бьют и рассеивают. Все оканчивается либо сдачей на милость советской власти, либо бегством куда-нибудь в места поглуше.

Причины неудач этих многочисленных ханов районного масштаба были весьма просты. Во-первых, их джигиты совершенно не были готовы к настоящей войне, привыкли мордовать и грабить безоружное и беззащитное население аулов. Против них вышли войска с пулеметами, винтовками, артиллерией, самолетами, броневиками и бронепоездами, умеющие и желающие взять бая в прицел и нажать на спусковой крючок. Во-вторых, казахское байство безусловно знало, что красноармейских частей в Казахстане не так много, они расквартированы то здесь, то там. Потому они и полагали, что достаточно собрать большую толпу, чтобы красноармейцев прогнать. Однако сильно они просчитались в оценке боевых навыков и боевого духа частей Красной армии, ОГПУ и отрядов вооруженных коммунистов. В-третьих, байство, очевидно, полагало, что стоит им только появиться во главе длинной колонны джигитов, как напуганное их появлением казахское население кинется к ним и забудет про советскую власть и колхозы. Слабоумие и отвага — что тут еще можно сказать?

Конечно, можно долго иронизировать по поводу попыток казахского байства поднять восстания. Действительно, с двумя-тремя десятками винтовок идти свергать советскую власть образца начала 1930-х годов, отличавшуюся брутальными нравами, это очень смешно.

Однако за столь смешным на первый взгляд поведением можно усмотреть некоторую немаловажную подоплеку. У казахского байства должны были быть веские причины поступать именно таким образом, и об этих причинах нужно сказать. Несмотря на то, что это гипотезы, весьма слабо пока обоснованные фактами и документами (но я не исключаю, что доказательства могут быть добыты позднее, при изучении архивов), тем не менее они прекрасно достраивают облик странных казахских восстаний до целостной и логичной картины.

Итак, почему казахские ханы районного масштаба были настолько уверены в своем успехе, что даже не особенно озаботились накоплением оружия и боеприпасов, созданием крупных вооруженных отрядов? Во-первых, они не считали советскую власть серьезным противником, поскольку низовые ее органы были пропитаны байской агентурой. Во-вторых, они явно ждали помощи извне.

Байская агентура в советских органах власти на местах — вещь общеизвестная. Тов. Голощекину пришлось с ней столкнуться еще на выборах в Советы в ноябре 1925 — феврале 1926 года, когда баи прокатили коммунистов. Тогда из 14,1 тысячи членов советов 88,3 % составили зажиточные скотоводы и крестьяне; избрано было только 6,5 % коммунистов и 1,4 % комсомольцев.

Голощекин вынужден был на втором Пленуме Казкрайкома ВКП(б) в апреле 1926 года признать: «Я собрал огромное количество документов, и все единодушно говорят, что аульные коммунисты на всех выборах участвовали в родовой борьбе, то на стороне одного бая, то на стороне другого бая. Попытки со стороны уполномоченных — заставить подчиниться партийной дисциплине — не имели нигде, почти, успеха» [137] Итоги перевыборов Советов и исполкомов Казакстана в 1925–26 году. Кзыл-Орда: КазЦИК, 1926, с. 49. [138] Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане. Доклад т. Голощекина второму пленуму Казакского краевого комитета 30 апреля 1926 года. Кзыл-Орда, 1926, с. 23. . И далее, в заключительном слове на пленуме Казкрайкома, он выразился еще более определенно: «Вы хорошо знаете, что бедняки у нас подставные, не настоящие, так же как и коммунисты» [139] Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане. Доклад т. Голощекина второму пленуму Казакского краевого комитета 30 апреля 1926 года. Кзыл-Орда, 1926, с. 53. .

Тот факт, что перед коллективизацией байство фактически заправляло делами в ауле, признают и пропагандисты мифа о «казгеноциде», например Роберт Киндлер. Он привел ряд примеров, извлеченных им из архивов. В 1927 году аулом № 1 Кастекской волости (ныне Жамбылский район Алматинской области) правили: торговец Бакир Испатаев, бай Шалтабай Кудайбергенов и секретарь аулсовета Мусаев. Председатель аулсовета Насыпаев и секретарь партячейки Мамырбаева ничего не значили и ничего сделать не могли [140] Киндлер Р. Сталинские кочевники. Власть и голод в Казахстане. М.: РОССПЭН, 2017, с. 57. . Или вот председатель Алма-Атинского окрисполкома Бисенгали Абдрахманов писал: «Аульные коммунисты, конечно, имели связь с баями, пользовались у баев лошадьми, пользовались у баев дойными коровами… Снимали шапки тогда, когда бай заходил туда, где сидел тот или иной ответственный работник района или аульный работник, то ему освобождали почетное место» [141] Киндлер Р. Сталинские кочевники. Власть и голод в Казахстане. М.: РОССПЭН, 2017, с. 127. . Это цитата из архивного документа.

«…Пользовались у бая дойными коровами…», то есть аульные коммунисты принадлежали к эксплуатируемой баями массе кочевников и добывали себе средства к пропитанию за счет «саул» (киргизский аналог «саан»), то есть выпаса байского скота с правом доения. Архивный документ может многое рассказать, если знать значение некоторых специфических терминов и понятий. Если не знать, то и не расскажет.