Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Министр каирского халифа обманул Амори. В то время как король терял терпение, дожидаясь обещанного каравана, министр присылал ему письма с оправданиями, говоря, что для сбора налогов в самых недоступных районах необходимо время. Он обращался к нему с дружескими заверениями и посылал фрукты и небольшие подарки: «Будьте терпеливы, — говорил он ему, — о благородный и великий король. Дайте моим рабам время разработать золотые рудники Нижней Нубии, так же как изумрудные копи, находящиеся в пустыне, между Кефтом и Асуаном». И вот к доверчивому иерусалимскому королю, в ожидании несметных тюков с золотом и драгоценными камнями развлекавшемуся в обществе своих баронов, пришла весть, что флот, обещанный ему византийским императором, сильно потрепан египетскими кораблями, что Каир полон войск, что городские укрепления усилены и сирийская армия только что перешла границы Египта. Амори понял, что одурачен неверными, сулившими караваны, а его авторитет и престиж христиан подорван этой авантюрой: для него оставался только один выход — покинуть Египет, ибо, рассуждая здраво, нельзя было надеяться победить одновременно турков Нур ад-Дина, сирийцев Саладина и египтян его союзника каирского халифа. Итак, он покинул богатую долину Нила, заполучить которую он так страстно желал, и отправился в Иерусалим, избегая Саладина. Он повел себя непорядочно, обвинив в провале похода тех, кто не отговорил его от этого предприятия. В любом случае, надежда на установление франкского протектората в Египте была окончательно оставлена.

В Каире, 8 января 1169 года, Ширкух был встречен как освободитель. Были устроены народные празднества. Фатимидский халиф был с виду любезен с посланцами дамасского султана, против которых, если бы они были не так сильны, он охотно бы сражался вместе с иерусалимским королем. Ширкух был удостоен почестей. Часть этой шумной славы досталась, естественно, и его племяннику, уже гораздо меньше сожалевшему в эти дни триумфа о пышных празднествах дамасского двора и о дорогих его сердцу занятиях теологией. Однако когда миновало время традиционных приветствий и дружеских заверений, как никогда восторженных, Шавар — первый министр халифа обеспокоился успехами курда, одинаково близкого как своему господину, так и народу. Он понимал, что его звезда померкнет рядом с этой молодой, рождающейся звездой, которая восходила над Египтом. Тем более что Ширкух, верный миссии, тайно доверенной ему Нур ад-Дином, старался ради сирийцев. Он купил поддержку военачальников халифа и каирской знати. Он старательно поддерживал свою популярность и популярность племянника, нанимая поэтов, которые множились со скоростью саранчи в пустыне у дверей вельмож. Эти чествования, праздник и бесконечные приемы у халифа до такой степени омрачили душу несчастному Шавару, который видел, как ослабевает его власть, что он решил избавиться от своего соперника. Он выбрал изящный традиционный способ: пиршество. Он посвятил в свой преступный замысел своего старшего сына, которого христиане пощадили во время резни в Бильбейсе. Тот отказался вступить в заговор и, возмущенный подобной низостью, поведал об отцовских планах Саладину. Саладин решил окончательно избавиться от неудобного соперника. Он понял, что Шавар никогда никому не будет предан. Он лично арестовал визиря. Это был его первый решительный поступок. Едва об этом стало известно в Каире, все вздохнули с облегчением. Дворцовые евнухи стали оспаривать друг у друга право отрубить Шавару голову, а затем выставляли ее как трофей на каирских рынках. Таков был конец этого негодяя, который, чтобы сохранить свой визират, трижды отдавал свою страну в руки врагов своего господина и своей религии.

Ширкух был назначен великим визирем фатимидского халифа. Но он не долго пользовался почестями, выпавшими на его долю благодаря его верности и услугам, оказанным Нур ад-Дину. Спустя два месяца он умер. Ал-Адид, последовав совету одного евнуха-вольноотпущенника (которого Ширкух назначил эмиром), возвел Саладина в сан первого министра. Но он доверил ему этот пост не потому, что Саладин мог похвастаться исключительными заслугами, а потому, что, как он надеялся, это назначение будет плохо встречено сирийскими эмирами, с завистью отнесшимися к успеху этого неизвестного молодого человека тридцати двух лет. Назначая Саладина своим министром, он хотел вызывать интриги, посеять раздор между сирийцами и изгнать их. И действительно, протесты были, но они не имели никаких последствий, ибо Нур ад-Дин незамедлительно признал Саладина главнокомандующим сирийскими войсками в Египте, помимо его звания великого визиря, послав ему свои поздравления.

Для ислама началась славная эпоха. Начиная с этого дня, ал-Малик ан-Назир Салах ад-Дин Юсуф стал великим Саладином. Благодаря благоприятному стечению обстоятельств, власть досталась очень талантливому государственному деятелю, способному успешно справиться с трудным делом, хотя до этого он до такой степени не проявлял склонности к военному делу, что его дядя должен был решительно вмешаться и заставить его сопровождать себя в Египет. Битвам и конным атакам он предпочитал спокойные религиозные беседы, но теперь он проявил себя как человек действия, авторитетный военачальник и великолепный руководитель. Он целиком посвятил себя работе. Путь, которому он должен был следовать, требовал от него восстановления в Египте суннитской веры, приведения каждого к неукоснительному подчинению закону, укрепления своей власти и власти своего рода, проведения грандиозной политики реконструкции. Благодаря Саладину ислам познает новый взлет, и он напомнит золотую эпоху Аббасидов или Омейядов, которые из Багдада или Дамаска несли на Восток блистательную цивилизацию. Но Саладин смог справиться со своим делом и потому, что Нур ад-Дин облегчил ему задачу. Кроме того, он извлек пользу из упадка фатимидского халифата и глубоких разногласий, существовавших между крестоносцами. Он умел наносить удары в нужный момент и использовать ошибки своих противников. Вся его политика сводилась к одному единственному принципу: действовать. Он действовал без передышки, но не забывал о милосердии.

Не забудьте, что халиф ал-Адид, назначая Саладина своим визирем, надеялся, что молодой сириец не останется в Каире надолго. Египтяне, придя в себя после первых восторгов, стали опасаться власти этого сурового чужеземца, который хотел управлять властно, искоренить интриги, реорганизовать административный аппарат, навести порядок в стране, с давних пор ставшей раем для авантюристов всех мастей. Они не без изумления узнали, что даже в день своего вступления в должность Саладин не стал тратить время на развлечения в кругу своих приближенных, а опубликовал эдикт, где указывал сроки, в которые должны были быть вычищены все административные учреждения. Это был решительный удар по бесконечным бюрократическим интригам. Недовольные, изгнанные со своих доходных постов, упрекали Саладина в том, что он хочет подорвать престиж фатимидского халифата и стремится к диктатуре. Можно почти с уверенностью утверждать, что новый министр, не доверяя ал-Адиду и предвидя всякого рода трудности, твердо намеревался взять власть в свои руки и работать только на себя. Для тридцатидвухлетнего визиря Египет казался заманчивым.