Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Саладин задумывал взять реванш и собирал войско, когда узнал, что за его спиной мусульманский правитель Хомса тайно заключил союз с христианами. И действительно, триполитанский граф Раймонд III понял, что присутствие владыки Египта в Сирии угрожает восточному христианству. Ситуация была ясна: чтобы воспрепятствовать растущему могуществу Саладина, ему следовало объявить себя покровителем слабого сына Нур ад-Дина и поддержать его против племянника Ширкуха. Он собрал отряд добровольцев и, представ перед Хомсом, начал переговоры о капитуляции города с друзьями, которые у него были в лагере противника. Он хотел таким образом отрезать войскам Саладина путь отступления. Но последний успел вовремя предотвратить капитуляцию, прибыв под Хомс двумя днями позже триполитанского графа и прогнав рыцарей, как «стаю воробьев». Мстя франкам за их враждебные намерения, он отправился затем опустошать окрестности Антиохии. Что касается триполитанского графа, то он вернулся в свое логово Крак де Шевалье, неприступную крепость в горах Ливана. Впрочем, он достиг своей главной цели — вынудил Саладина снять осаду с Алеппо, отказаться от мысли узурпировать зенгидское государство сына Нур ад-Дина и подкрепить египетско-дамасской империей ось Алеппо-Мосул. Успешно осуществить все это малыми затратами оказалось возможно благодаря разумной политике, основы которой заложил в свое время иерусалимский король Фульк, защищая дамасских эмиров от поползновений зенгида Нур ад-Дина, дабы любой ценой избежать образования коалиции мусульманских государей против латинских королевств ливанского побережья.

Попытка захвата Хомса сопровождалась другими набегами христиан на мусульманские земли. Франки пересекли Иордан, пожгли урожай, совершили насилие над женщинами, разрушили несколько деревень и вернулись в Иерусалим, чтобы на какое-то время предаться его веселью и наслаждениям, набраться сил, перед тем как возобновить эту грабительскую войну в более широком масштабе. Бодуэн IV (которому уже исполнилось пятнадцать лет) дошел до Сидона, продвинулся к Беке, «этой прекрасной долине, что кажется, будто она утопает в молоке и меде», как писал Гильом Тирский. Регент, выехавший из Библоса, пересек Ливан и встретился с иерусалимским королем на дамасских равнинах. Бодуэн IV, одержав победу над братом Саладина, остановился в пяти километрах от знаменитого города, а точнее, в Дарейе. Но он не смог войти в Дамаск и возвратился в свое королевство. Таким образом, когда Саладин испытывал трудности на севере Сирии, его империи угрожали с юга.

Спустившись в долину Оронта, Саладин захватил Баальбек, где бывал в юности вместе со своим отцом, и в тени величественных колонн храма Юпитера Гелиопольского он мог не без гордости взглянуть на долгий путь, который он проделал с того дня, когда, вопреки своему желанию, вынужден был сопровождать своего дядю в Египет. Он во главе пышной процессии отправился к руинам огромного Акрополя. Какие мысли овладели им при виде этого грандиозного творения человеческих рук, символа поклонения богам и людских иллюзий? Что стало после стольких потрясений с легендарными народами, которые умели строить на века и воплощать в мраморе и граните свою мечту о вечной жизни? У этих опустевших сегодня алтарей, где жрецы когда-то убивали своих жертв, чтобы смягчить гнев богов или снискать их расположение, среди этих знаменитых руин античного города, возможно, перед взором Саладина пронеслась целая вереница царей, воинов, императоров, пришедших с севера, юга, востока, запада, пришедших из-за моря, из глубины пустынь, непобедимых, прославленных, оглашавших весть о своих победах в стенах этих храмов, построенных для многочисленных богов? О Юпитер Гелиопольский, громовержец, символ солнца и пшеничных колосьев, матери земли, какие чувства овладели душой Саладина в городе, возведенном ради твоей славы! Каким суровым уроком истории являются для нас исчезнувшие азиатские города: Амрит и его загадочная цивилизация мореплавателей, Триполи и его храмы, Тир и его изумрудные колонны, Сидон и его порт, а также более древние города, как Вавилон, Ниневия, Персеполь и многие другие, не оставившие после себя даже руин, способных свидетельствовать об их могуществе, развеянные по ветру, подобно праху мертвых, в то время как другие города занимают их место, вырастая словно из-под земли. Думал ли он, что в своем бесконечном беге народы переделывают историю человечества и что это ни к чему не приведет?

Возникли и другие сложности. После своей неудачи под Алеппо и появления христиан у ворот Дамаска Саладин вынужден был признать, что ситуация в Сирии нестабильна. И действительно, Малик Салих, сын Нур ад-Дина, чтобы утвердиться в Алеппо, хотел объединиться с Сайф ад-Дином Гази, правителем Мосула. Цель этого союза была четко сформулирована в трех пунктах: избавиться от Саладина, передать Дамасский султанат его законному владельцу Малику Салиху, разделить Египет и его таможенные доходы. Момент казался им подходящим, чтобы воплотить в жизнь свои политические устремления, ибо Саладин, оставив сильные гарнизоны в долине Нила, в Сирии разместил довольно мало по-настоящему верных ему войск. Было очевидно, что он не мог одновременно бороться и против преданных сыну Нур ад-Дина сирийских эмиров, и против правителя Мосула, у которого была власть над Месопотамией с ее огромными морскими ресурсами, и против христиан, способных извлечь выгоду из его затруднительного положения. Наверное, он не устоял бы перед столькими врагами, если бы молодой султан, лишенный Алеппо, имел бы в качестве советника мудрого слугу. К несчастью, его наставник опасался Саладина, так же как и Мосула. Боясь потерять свое привилегированное положение, он не очень-то хотел связываться с союзником, способным отстранить его от власти. Переговоры, благодаря ему, столько раз прекращались и возобновлялись вновь; злая воля визиря сына Нур ад-Дина была так очевидна, что султан Мосула решил отправиться в Алеппо и добиться встречи с Маликом Салихом. Но он выехал не один. Его сопровождала внушительная свита, состоящая из эмиров Верхней Джезиры, Дьярбекира, войска, набранного в Месопотамии, Ортакиды из Кайфы и Мардина. Вся эта хорошо вооруженная масса с шумом двинулась к Алеппо и была уже в пятидесяти километрах от города, когда Саладин ее атаковал. Поскольку обе стороны проявляли чудеса храбрости, исход боя долго оставался неясен. Вместо того чтобы поспешить на помощь султану Мосула, сын Нур ад-Дина и его визирь предпочли укрыться за неприступными стенами. Из-за их трусости эмиры Мосула были разбиты, а все, что они везли с собой, включая роскошные парадные шатры, досталось победителям. К тому же в плен попало много месопотамских феодалов. Впрочем, Саладин проявил великодушие. Он отпустил эмиров к их далеким племенам и повелел вылечить больных и раненых, брошенных своим владыкой на произвол судьбы. Этим поступком он обеспечил себе невероятную популярность, которая долгое время поддерживалась кочующими поэтами.