Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Акра (Хакко в Ветхом Завете, древний Птолемей у финикийцев) был когда-то цветущим морским городом. Стефан Византийский, греческий географ конца V века н. э., составивший географический словарь, некоторые фрагменты которого дошли до наших дней, рассказывает, что древние греки утверждали, будто название «Акра» произошло оттого, что Геракл, ужаленный змеей, нашел в этом месте исцеление, потому его и «нарекли Акка, от греческого глагола, который означает «исцелять»». Город находился под властью разных правителей: халиф Омар отбил его у византийцев, а Бодуэн I, иерусалимский король, отнял его в 1104 году у мусульман. Саладин завладел им после знаменитого Хаттинского сражения. Построенный на берегах Средиземного моря, на западе широкой равнины, в ту эпоху он был большим густонаселенным торговым городом. Его удобный для навигации порт, широкие и глубокие рвы, двойная крепостная стена с огромными башнями по бокам превращали его в одну их самых крупных крепостей Палестины. Будучи почти треугольной формы, он расширялся с восточной стороны и сужался к западу. С юга на север две трети города омывались морем. Порт, построенный в 250 году от хиджры египетским султаном, охранялся башней, называвшейся Башня Мух, потому что именно там топили внутренности жертв, которые привлекали мух. Он был закрыт, как большинство портов той эпохи, цепью, которую при желании опускали. Руины древнего храма, который, как утверждали христиане, был построен в честь святого Иоанна и который мусульмане отстояли для одного из своих, шейха Салиха, придавал в некотором смысле этому городу статус священного места. На востоке находился замок, прозванный Проклятой Башней, потому что именно там, согласно ходившей какое-то время легенде, были отпечатаны тридцать сребреников, благодаря которым Иуда смог предать своего Учителя. Его равнина расстилалась на четыре лье. С юга ее ограничивала гора Кармил, которую сделало знаменитой пребывание на ней Пифагора и пророка Илии, с севера — гора Сарон, или Тирская Лестница, с востока — последние отроги Галилейского горного хребта. Недалеко от города, на востоке, в море впадает река Белус, называемая арабами Нахр Намейн.

Возле этого города в течение почти трех лет воины ислама и христианства будут наносить друг другу страшные удары, сталкиваться в порой жестокой, а порой и рыцарской борьбе. Они будут резать друг друга, выкрикивая проклятия, и при случае преподносить друг другу охлажденный шербет, который смягчает лихорадку. Пока эта война будет длиться, эпизоды жестоких битв будут чередоваться с галантными сценами.

Вместо того чтобы найти в Акре, как он полагал, несколько сотен фанатиков, Саладин обнаружил перед собой две тысячи конников и приблизительно тридцать тысяч пехотинцев. К тому же на ливанский берег высаживались новые франкские войска. 1 сентября 500 кораблей, плывших с севера Европы, прошли Гибралтарский пролив с двенадцатью тысячами датчан и фризов на борту. Эти неожиданные союзники были людьми, — пишет неизвестный автор «Путешествия Ричарда», — «которым суровость родного климата придавала особенную силу и которых пригодными к войне делали три качества: огромный рост, необузданная храбрость и исступленная вера». Англо-нормандский флот, возглавляемый архиепископом Кентерберийским, герцогом Гизом и Жаком д'Авеном, в свою очередь высадил на берег англичан и французов, нетерпеливо ожидавших битвы. За ландграфом Тюрингии и его немцами вскоре последовали герцог Гелдернский; Роберт II, граф Дре, Тибо, граф Шартрский; Этьенн, граф Сансерра; Рауль, граф Клермонский; Филипп, епископ Бове; Эрар и Андре де Бриенны; Гильом, граф Шалонский; Жоффруа де Жуанвиль, сенешаль Шампани; Ги де Дампьерр; Ансерик Монреальский; Гй де Шатильон-сюр-Марн; Гоше III, его брат, известный впоследствии под именем графа Сен-Поля. Все шампанское рыцарство прибыло под Акру. И не будем забывать, что эти силы представляли собой только авангард, посланный христианским Западом, авангард, к которому вскоре присоединятся армии французского и английского королей. Фридрих Барбаросса вот-вот должен был появиться в Святой Земле со своими ста тысячью германцами.

Ландграф Тюрингии и герцог Гелдернский, тотчас после своего прибытия в Тир, уговорили Конрада Монферратского забыть свои разногласия с Ги де Лузиньяном, так же как свои династические заботы, и присоединиться к остальным без всякой задней мысли, чтобы честно участвовать в отвоевании Иерусалима. Конрад согласился не претендовать пока на корону, и 24 сентября он вместе со своими тамплиерами, госпитальерами, ломбардцами, венецианцами во главе с архиепископами Пизы и Равенны прибыл под Акру. Саладин со своей стороны обратился за помощью к своим союзникам Мозафферу ад-Дину и Малик ал-Мозафферу, властителю Хамы.

Первая атака мусульман прорвала кольцо христиан в районе крепостной стены, что тянулась от башни Калаат ал-Малик до ворот Каракуша, и благодаря этому рывку гарнизон Акры был усилен и снабжен продовольствием и оружием. 16 сентября 1189 года на закате разразилась более жестокая битва. Саладин во главе своей месопотамской конницы ринулся в атаку. Христиане стойко вынесли страшный удар и с приближением ночи бились с еще большим ожесточением. Обе стороны несли огромные потери. «Это был базар, — пишет Баха ад-Дин, — на котором каждый продавал свою жизнь, чтобы попасть в рай. Это было небо, изливающее потоками воду, каждая капля которой была головой воина. Султан появлялся повсюду, то в одном, то в другом месте, и даже достигал верхом христианских рядов, в надежде обнаружить в них слабое место, попутно вдохновляя своих солдат призывами и своим личным примером бесстрашия, но хотя, воины и старались не отстать от повелителя, их храбрость оказалась бесполезной: Саладин не смог прорвать ряды врага и был вынужден на пятый день отвести свои изможденные войска, чтобы дать им возможность отдохнуть». Саладин отступил на холмы, которые окружали город. Франки в свою очередь взяли инициативу в свои руки. Растянувшись на равнине, они образовали непроходимую колонну, разместив пехоту в центре и на фланге, а конницу — по бокам. Они медленно выдвинулись вперед, локоть к локтю, так тесно друг к другу и в таком стройном порядке, что арабские историки рассказывают, будто они «подумали, что видят движущуюся стену». Эта сплоченная волна затопила все маленькие мусульманские посты, встреченные ею на своем пути, и когда она достигла основной части войск Саладина, началась жуткая бойня. Несмотря на подвиги обеих сторон, противники отвели вечером свои войска, так и не решив исхода боя. Однако в тот день Саладин осознал, что перед ним на поле боя больше не «сирийские» рыцари или горожане, неспособные устоять перед его мамлюками, профессиональными воинам, а что теперь он имеет дело с ударными войсками — прекрасно обученными, дисциплинированными, ставшими более опасными благодаря высокому религиозному идеалу, который их воодушевлял.