Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Теперь в лаборатории действовали только две константы. Одна — это постоянный приток новых образцов (мазков, крови, мокроты, мочи больных, образцов ткани, взятых во время вскрытий). «Увы, у нас была масса материала» [545] Дневник, без даты, тетрадь 22, с. 23, личный фонд Уильямс. , — лаконично заметила Уильямс.

И все же лаборатория старалась придерживаться привычного распорядка. Только дисциплина — вторая константа — спасла ее от полного хаоса. В повседневной работе не было ничего хоть сколько-нибудь увлекательного — сплошная рутина, скука в чистом виде. Тем не менее каждый шаг вперед означал новый контакт со смертоносным материалом, и каждый шаг вперед требовал подлинной страсти. Лаборанты доставляли взятую у больных госпиталя мокроту и немедленно (промедление было губительно, так как бактерии из полости рта могли проникнуть в мокроту и размножиться там) приступали к анализу. Работа начиналась с «отмывания»: мелкие комочки слизи помещали во флаконы со стерильной водой, потом сливали воду и меняли ее — и так пять раз. После этого комочки растирали и снова промывали, а затем погружали в слизь платиновую петлю — кружок тонкой платиновой проволочки на ножке, как будто для выдувания мыльных пузырей. Этой петлей материал переносили в пробирки с питательными растворами. Потом брали другую петлю и повторяли процедуру еще пять-шесть раз. Каждый шаг требовал времени, — а люди продолжали умирать! — но другого выбора не было. Это были необходимые шаги: приходилось разводить взвеси бактерий, чтобы в одной среде не вырастало слишком много колоний. А затем ученые выделяли бактерии из каждого очага роста.

Все имело смысл и значение. Самые скучные и утомительные шаги были важны. Было важно тщательно мыть лабораторную посуду. Зараженная, нестерильная посуда могла безнадежно испортить результаты эксперимента, привести к потере времени, стоить еще больше жизней. За время работы были стерилизованы 220 488 пробирок, бутылочек и флаконов [546] Годовой отчет департамента здравоохранения, Нью-Йорк, 1918, 88. . Все было важно, но при этом Парк не знал, кто завтра явится на работу, а кто нет, кого внезапно, прямо с улицы, увезут в госпиталь. Если кто-то не приходил на работу, было практически невозможно проследить за своевременным извлечением из термостата растущих культур, за которые отвечал этот сотрудник.

Существуют десятки способов выращивания бактериальных культур, но для каждого вида бактерий есть только один способ. Одни бактерии растут только в отсутствие кислорода, другим он необходим в больших количествах. Одни бактерии хорошо растут только в щелочной среде, другие — в кислой. Одни бактерии быстро гибнут, другие проявляют большую устойчивость.

Каждый шаг, каждая попытка вырастить патоген означали усилие, а каждое усилие требовало времени. Каждый час инкубации культуры в термостате был часом драгоценного времени. Но времени у Парка и его сотрудников не было.

Через четыре дня после получения задания от Пирса Парк отправил ему телеграмму: «Пока мы получили только два по-настоящему важных результата на материале двух трупов. Первый — больной с Бруклинской верфи, второй — врач бостонского военно-морского госпиталя. У обоих развилась острая септическая пневмония, оба умерли в течение недели после появления первых симптомов инфекции. В обоих случаях на вскрытиях были обнаружены начальные признаки пневмонии, в материале обильно представлены стрептококки… В обоих случаях нам не удалось обнаружить палочки гриппа» [547] Письмо Парка Пирсу, 23 сентября 1918 г., архив Национальной академии наук. .

Вечное отсутствие «палочек гриппа» в материале буквально сводило Парка с ума. Его главная надежда на производство профилактической вакцины или лечебной сыворотки была связана с поиском и выявлением патогена — а наиболее вероятным «подозреваемым» казался микроорганизм, описанный Пфайффером и названный им Bacillus influenzae . Сам Пфайффер был глубоко уверен, что именно этот микроорганизм вызывает заболевание. Парк отмел бы эту идею без колебаний, если бы не безмерное уважение к Пфайфферу. Работая в таких чудовищных условиях, он хотел подтвердить, а не опровергнуть выводы Пфайффера. Он хотел, чтобы ответом на его вопрос стала бацилла Пфайффера. Это дало бы его лаборатории шанс произвести вакцину, способную спасти тысячи и тысячи жизней.

Однако выделить палочку гриппа было невероятно трудно. Она очень мала даже по меркам микробиологии, да и в культурах встречается поодиночке или парами, а не большими группами. Для роста этот микроорганизм требует особых факторов, включая кровь, — без крови он в культурах не растет. Мало того, ему необходим очень узкий температурный диапазон, а его колонии — мелкие, прозрачные, не имеющие выраженной структуры. (Большинство бактерий образуют четко очерченные колонии определенной формы и цвета: иногда форма и цвет настолько специфичны, что уже по этим признакам можно точно определить, о какой бактерии идет речь. Так в ряде случаев можно определить видовую принадлежность муравьев по форме и размеру муравейника.) Культуры B. influenzae растут только на поверхности сред, поскольку палочка является облигатным аэробом — то есть не может обходиться без кислорода. Эта бактерия плохо поддается окрашиванию, и, следовательно, ее трудно обнаружить под микроскопом. Ее очень легко пропустить, если специально не искать и не пользоваться приличными техническими средствами.

Пока вся остальная лаборатория искала другие микроорганизмы, Парк попросил Анну Уильямс сосредоточиться на поиске палочки Пфайффера. Уильямс ее нашла [548] Edwin O. Jordan, Epidemic Influenza (1927), 391. . Более того, она находила ее постоянно. В конце концов, усовершенствовав методику, она стала находить ее в 80 % всех проб из госпиталя Уилларда Паркера, в каждой пробе из госпиталя морской пехоты и в 98 % проб из Дома ребенка — детского приюта.

Как бы Парку ни хотелось, чтобы Уильямс оказалась права, он не мог допустить, чтобы это его стремление извратило научный подход. И он сделал следующий шаг, решив перейти к «самому деликатному опыту… к агглютинации» [549] Park et al., «Introduction», 4. . Агглютинация — это процесс, в ходе которого антитела в пробирке связываются с бактериями, образуя конгломераты, иногда достаточно крупные для того, чтобы видеть их невооруженным глазом.

Поскольку связывание антител с антигенами является специфическим процессом (то есть антитела к палочке гриппа свяжутся только с этой бактерией), агглютинация станет подтверждением идентичности возбудителя. Тест на агглютинацию однозначно подтвердил, что Уильямс находила в пробах именно палочку Пфайффера.