Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Менее чем через неделю после первого сообщения о неудачных попытках обнаружения возбудителя Парк телеграфировал Пирсу, что B. influenzae «представляется начальной точкой возникновения заболевания» [550] Письмо Парка Пирсу, 26 сентября 1918 г., архив Национальной академии наук. . Однако он понимал, что метод подтверждения отнюдь не идеален, и поэтому добавил: «Есть, конечно, возможность, что начальной точкой болезни является какой-то неизвестный фильтрующийся вирус».

Отчет имел последствия. Лаборатория Парка начала работать над созданием антисыворотки и вакцины против палочки гриппа. Очень скоро эту бактерию научились культивировать в огромных количествах. Культуры везли на север и вводили их лошадям, которые паслись на ферме департамента здравоохранения, расположенной в 108 км к северу от города на участке в 70 гектаров.

Но был один-единственный способ узнать наверняка, действительно ли B. influenzae вызывает заболевание: проверить соответствие постулатам Коха. Патоген надо было выделить, «воспроизвести» заболевание у лабораторного животного, а затем заново выделить патоген из животного. Бацилла действительно убивала лабораторных крыс. Но симптомы нисколько не напоминали симптомы гриппа у человека.

Полученные результаты не вполне соответствовали критериям. И в этом случае экспериментальной моделью должен был стать человек.

Начались эксперименты с участием людей. В Бостоне Розенау и Киган уже пытались привить заболевание добровольцам с военно-морской гауптвахты.

Пока ни один из добровольцев не заболел. Правда, заболел один из врачей, проводивших исследование. Грипп его убил. Но в научном плане его смерть ничего не доказала.

Пока Парк в Нью-Йорке пытался получить антисыворотку или вакцину против болезни, в Филадельфии уже наступила катастрофа. То же самое вскоре случится и во многих других городах страны.

В Филадельфии Льюис искал ответ на тот же проклятый вопрос. Мало у кого из ученых, включая Парка, было больше шансов. Льюис, сын врача, вырос в Милуоки, поступил в Висконсинский университет, а завершил медицинское образование в Пенсильванском университете, окончив его в 1904 г. Еще студентом он понял, что хочет провести всю жизнь в лаборатории. Его научная карьера продвигалась быстро, а репутация росла. Начинал он в качестве ассистента, работая над проблемой пневмонии под руководством Уэлча, Ослера, Биггса и нескольких других членов научного консультативного совета Рокфеллеровского института. На всех Льюис произвел благоприятное впечатление. Но самое большое — на одного из ведущих бактериологов мира Теобальда Смита: впоследствии Льюис работал у него в Бостоне. Смит рекомендовал Льюиса Саймону Флекснеру, признав, что у Гарварда не хватает ресурсов для раскрытия потенциала Льюиса и что «сердце его полностью принадлежит научным исследованиям» [551] Письмо Смита Флекснеру, 5 апреля 1908 г., личный фонд Льюиса, архив Рокфеллеровского университета. .

Это была высшая похвала из уст Смита. И Льюис ее полностью заслуживал. Он, казалось, родился для лабораторных исследований. Во всяком случае это было единственное место, где он чувствовал себя по-настоящему счастливым; он любил не только лабораторную работу, но и саму обстановку в лаборатории, любил растворяться в работе и в мыслях. «Любовь», пожалуй, не самое подходящее слово — то была истинная страсть. В Рокфеллеровском институте Льюис сначала занялся интересующими его вопросами, но затем разразилась эпидемия полиомиелита и Флекснер попросил Льюиса поработать с ним над этой проблемой. Льюис согласился. Это было превосходное сотрудничество. Их работа по полиомиелиту была образцом и научной добросовестности, и скорости. Они не только доказали, что полиомиелит является вирусным заболеванием (это до сих пор считается важной вехой в вирусологии), но и создали вакцину, которая полностью защищала от полиомиелита обезьян. Понадобится еще почти полвека для создания вакцины, предотвращающей полиомиелит у людей. В ходе этих исследований Льюис стал одним из ведущих мировых специалистов по вирусам.

Флекснер провозгласил Льюиса «одним из лучших людей страны» [552] Письмо Флекснера Юджину Опи, 13 февраля 1919 г., личный фонд Флекснера, архив Американского философского общества. и называл его «очень одаренным коллегой». Вероятно, это было недооценкой. Вирусолог Ричард Шоуп работал с Льюисом в 1920-е гг., лично знал многих лучших ученых мира (включая Флекснера, Уэлча, Парка, Уильямс и многих нобелевских лауреатов) и сам стал членом Национальной академии наук. Он называл Льюиса умнейшим человеком в мире. Ученый Джозеф Аронсон, лауреат премии Пенсильванского университета, сотрудник Пастеровского института, назвал своего сына в честь Льюиса и вслед за Шоупом утверждал что Льюис — самый умный и яркий человек из всех, кого он знал [553] Беседа с доктором Робертом Шоупом, 31 января 2002 г.; беседа с доктором Дэвидом Аронсоном, 16 мая 2002 г. .

Когда началась война, Пирс, координатор военно-медицинских исследований из Национального исследовательского совета, сказал Льюису то, что говорил всего нескольким другим ученым страны: он попросил, чтобы Льюис был готов взяться за «выполнение особого задания в связи с эпидемией» [554] Письмо Льюиса Флекснеру, 19 июня 1917 г., личный фонд Флекснера. .

Льюис был готов. Он стал членом военно-морской медицинской комиссии и сообщил Флекснеру, что у него в связи с этим «нет никаких обременительных обязанностей» [555] Письмо Льюиса Флекснеру, 24 октября 1917 г., личный фонд Флекснера. . А вот его лабораторные дарования, напротив, были в тот момент крайне востребованы. Он продолжал сотрудничать с Коулом и Эвери в разработке сыворотки от пневмонии, а также, как он рассказывал Флекснеру, экспериментировал с красителями «в отношении их способности подавлять рост бактерий» [556] См. переписку Флекснера и Льюиса, в особенности письмо Льюиса Флекснеру от 13 ноября 1916 г., личный фонд Флекснера. , вызывающих туберкулез. Мысль, что красители могут убивать бактерии, не была оригинальной, но Льюис выполнил блестящее исследование, а интуиция не зря подсказывала ему, как важна эта работа. 20 лет спустя Герхард Домагк получил Нобелевскую премию за превращение одного из красителей в первый антибиотик-сульфаниламид.

Но сейчас городу были нужны не прорывы в лабораторных исследованиях и не теоретизирование. Городу был нужен результат — здесь и сейчас. Изучая полиомиелит, Льюис пришел к верным выводам с невероятной быстротой — примерно за год. Эти выводы были и обоснованными, и новаторскими. Но теперь в распоряжении Льюиса были даже не недели — считаные дни. Он видел сложенные штабелями трупы в морге верфи, видел мертвецов в моргах гражданских больниц, в похоронных бюро, в частных домах.