Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Никогда еще работа в лаборатории так не захватывала Льюиса. Он начал эксперименты с пневмококком. Попутно он пытался разобраться, не может ли быть причиной гриппа фильтрующийся вирус. Он продолжал поиски B. influenzae . Вместе со своими сотрудниками он разработал вакцину и пытался приготовить сыворотку. Все это делалось одновременно: единственное, чего ему не хватало, — это времени. Но времени не было ни у кого.

Если у Льюиса-исследователя и была какая-то слабость, то заключалась она в его привычке слишком охотно прислушиваться к советам тех, кого он уважал. Как-то он попросил Флекснера более четко определить направление исследований, но Флекснер ответил отказом: «Я бы предпочел, чтобы вы сами составляли план. Я специально не планировал ваше время, а оставил выбор за вами» [626] Письмо Флекснера Льюису, 8 июля 1908 г., архив Рокфеллеровского университета. . Льюис уважал Флекснера. Но уважал и Рихарда Пфайффера.

Теперь он находил палочку Пфайффера почти всегда — и в мазках, взятых у живых больных, и в образцах тканей легких, полученных в ходе вскрытий. Однако он никогда не находил ее одну, только вместе с другими бактериями. Это не было убедительным доказательством — и все же Льюис постепенно проникался убеждением, что именно бацилла Пфайффера и является причиной заболевания. Из-за нехватки времени он отказался от рассмотрения другой версии, связанной с фильтрующимся вирусом.

Но Льюис любил свое дело. Он ненавидел болезни, однако любил их исследовать. Он считал, что рожден для этого. Он любил работать по ночам среди пробирок и чашек Петри, наблюдая за ростом бактерий в сотнях пробирок. Он любил проводить десятки опытов одновременно, меняя и согласовывая их условия; так дирижер руководит игрой оркестра. Он любил даже неожиданные результаты, которые опрокидывали все прежние гипотезы.

Единственное, что не нравилось Льюису-руководителю, — это необходимость заискивать перед влиятельными семействами, добиваясь пожертвований, посещать званые ужины и играть роль придворного ученого. Его место в лаборатории. Он сидел там с утра до вечера и считал, что тратит слишком много времени на общение с «лучшими людьми города».

Однако эти «лучшие люди» заслуживали большего уважения. Они были готовы взять на себя ответственность за город.

Писатель Кристофер Морли как-то сказал, что Филадельфия лежит «у слияния семейств Биддл и Дрексель». В 1918 г. это утверждение было недалеко от истины.

Из всех крупных городов Соединенных Штатов Филадельфия имела наиболее весомое право претендовать на титул «самый американский город». В Филадельфии, по сравнению с Нью-Йорком, Чикаго, Бостоном, Детройтом, Буффало и так далее, жило больше всего урожденных американцев и меньше всего иммигрантов. В Филадельфии — и тут не было ничего необычного — старейшие и богатейшие семейства контролировали благотворительность, социальные службы (включая местное отделение Красного Креста), а также пенсильванский Совет национальной обороны. Но теперь, когда городские власти фактически сложили с себя полномочия, эти семейства сочли своим долгом использовать Совет национальной обороны, чтобы взять власть в свои руки. И вот это уже было необычно.

В национальном масштабе эта организация была орудием, при помощи которого Вильсон до войны планировал контролировать экономику: он использовал Совет для сбора сведений о предприятиях, транспорте, трудовых ресурсах и полезных ископаемых по всей стране. Однако в каждом штате был свой собственный Совет национальной обороны, где нередко доминировали политические конкуренты Вильсона. Когда началась война, Вильсон создал новые федеральные институты и потеснил Совет, практически потерявший власть. Однако пенсильванский Совет национальной безопасности оказался исключением, продолжая, пусть и неофициально, влиять на все — от расписания движения поездов до прибыли и зарплат каждой крупной компании штата. Что удивительно, в Совете при этом заправляли недруги Вильсона. Совет Пенсильвании удерживал власть во многом благодаря тому, что возглавлял его Джордж Уортон Пеппер.

Мало кто мог похвастать таким благородным происхождением. Его прапрадед возглавлял милицию штата во время Войны за независимость США, предком его жены был сам Бенджамин Франклин, а статуя его дяди Уильяма, который в тесном сотрудничестве с Уэлчем реформировал медицинское образование и пригласил Флекснера в Пенсильванский университет, сегодня возвышается перед входом в Общественную библиотеку в центре Филадельфии. Джордж Уортон Пеппер и сам был не лишен способностей. Юрист, член совета директоров нескольких крупнейших американских компаний, он не был жестоким, но умел быть жестким. О высоком положении Пеппера может свидетельствовать присуждение ему за несколько месяцев до описываемых событий почетной ученой степени Тринити-колледжа в Хартфорде (Коннектикут). Вместе с ним это почетное звание получили банкир и филантроп Дж. П. Морган и бывший президент США (и будущий председатель Верховного суда) Уильям Говард Тафт.

Филадельфийским подразделением пенсильванского Совета национальной обороны руководил судья Джонатан Уиллис Мартин. Его жена Элизабет организовала первое в стране садоводческое общество, а ее главной заслугой стало превращение площади Риттенхаус-сквер в зеленый оазис города. Она также возглавляла женский отдел Совета и отдел помощи в чрезвычайных ситуациях, самое важное частное социальное учреждение города.

Почти всеми социальными учреждениями города руководили женщины — сильные, умные и энергичные женщины, происходившие из уважаемых семейств, но занимавшиеся исключительно благотворительностью. Мэр создал женский общественный комитет для реагирования на чрезвычайные ситуации. В него вошли жена Пеппера вместе с женой Джона Уонамейкера, жена Эдварда Стотсбери, ведущего банкира города и главы компании Drexel & Co, а также жена Эдварда Биддла, глава комитета. Муж председательницы был потомком Николаса Биддла — главы Второго банка Соединенных Штатов и заклятого врага первого президента-демократа Эндрю Джексона (для него Биддл был воплощением коварной власти денежных мешков). Эти женщины презирали Вэйра и его машину, сотрудничая с ней лишь для того, чтобы продемонстрировать патриотическое единство нации во время войны. Но как только стало ясно, что городские власти не собираются ничего делать в связи с эпидемией, эти женщины покинули комитет, и его пришлось распустить. Элизабет Мартин писала мэру: «У вашего комитета нет никакой настоящей цели… Поэтому я считаю нужным порвать с ним» [627] Письмо миссис Дж. Уиллис Мартин мэру Томасу Смиту, 8 октября 1918 г., архив Совета национальной обороны, архив Исторического общества Филадельфии. .