Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Ральф Уолдо Эмерсон однажды сказал, что организация — это как бы «удлиненная тень одного-единственного человека». Институт Рокфеллера, пожалуй, и вправду был «удлиненной тенью» Саймона Флекснера. Рэймонд Фосдик, ставший впоследствии президентом фонда Рокфеллера, говорил о «стальной точности» его ума: «Разум Флекснера был как луч прожектора, который он мог направить куда хотел, на любой ставший перед ним вопрос» [133] Corner, History of the Rockefeller Institute, 155. . Один ученый института говорил, что своей логикой, «острой, как лезвие ножа», Флекснер «далеко превосходил большинство людей» [134] Там же. .

Уэлч придал «Хопкинсу» уют и некоторую монастырскую келейность, создал атмосферу душевной теплоты и близости, а Рокфеллеровский институт, напротив, был резким, угловатым, холодным. Когда иммунизированные лошади, которым делали массивные кровопускания для приготовления сыворотки, уже не могли приносить пользу, Флекснер даже не рассматривал возможность отпустить их на вольный выпас: у них было два пути — либо отправиться на бойню, либо «истечь кровью до смерти во имя науки» [135] Письмо Флекснера Коулу, 21 января 1919 г., личный фонд Флекснера, Американское философское общество. , то есть ради сыворотки. С такой же легкостью расставался Флекснер и с людьми, избавляя институт от тех, кого называл «неоригинальными»: делал он это сразу, как только у него складывалось мнение. Самым страшным местом в институте был кабинет Флекснера. Он мог быть жестоким, и некоторые выдающиеся ученые его просто боялись. Даже на похоронах Флекснера один нобелевский лауреат так и сказал: «Для доктора Флекснера люди были ничто, главное — успехи института» [136] Слова Пейтона Роуса, памятная брошюра в честь Саймона Флекснера. .

Он искал внимания прессы и стремился завоевать авторитет в научном сообществе. Его собственные работы часто вызывали споры. Вскоре после открытия института разразилась настоящая эпидемия менингита на востоке Соединенных Штатов. В борьбе с болезнью было перепробовано все, самые отчаянные меры. Одни врачи пытались использовать противодифтерийную сыворотку, а другие, у которых просто опускались руки, прибегали к дедовскому методу — кровопусканию. В Университете Хопкинса Харви Кушинг пытался шприцом отсасывать гной из спинномозгового канала.

В Рокфеллеровском институте эпидемию менингита восприняли как личный вызов. Рокфеллер и Гейтс ждали результатов. Флекснер горел желанием получить эти результаты.

Десятью годами ранее Уильям Парк, усовершенствовавший дифтерийный антитоксин, создал сыворотку против менингококков. В ходе лабораторных тестов эта сыворотка работала, но при введении ее больным людям эффекта не было. Теперь два немца создали подобную сыворотку, но начали вводить ее непосредственно в спинномозговой канал, а не внутривенно или внутримышечно. Без лечения летальность при менингите достигала 80 %. Из 102 пациентов, которым ввели немецкую сыворотку, умерли 67 %: это был обнадеживающий, хотя и не слишком статистически значимый результат.

Чутье подсказывало Флекснеру, что путь верен. Он повторил немецкий эксперимент и получил летальность 75 %. Но он был упрям и не стал отказываться от продолжения, а приступил к долгой серии экспериментов — он работал и в лаборатории, стараясь увеличить эффективность сыворотки, и «живьем», ставя опыты на обезьянах в поисках наилучшего способа введения. Через три года новый метод был найден: сначала ввести иглу в спинномозговой канал — под твердую мозговую оболочку — и отсосать оттуда шприцем 50 мл спинномозговой жидкости, а затем ввести 30 мл сыворотки. (Если сначала не извлечь некоторый объем спинномозговой жидкости, то введение сыворотки может привести к повышению внутричерепного давления и параличу.) Идея сработала. После введения сыворотки 712 больным летальность снизилась до 31,4 % [137] Simon Flexner, «The Present Status of the Serum Therapy of Epidemic Cerebro-spinal Meningitis», JAMA (1909), 1443; см. также Abstract of Discussion, 1445. .

Врачи из Бостона, Сан-Франциско, Нэшвилла и других городов в один голос подтвердили этот эффект. Отзыв был единодушным: «Благодаря новому методу введения сыворотки все практикующие врачи страны получили превосходные результаты» [138] Там же. .

Не все, однако, признали заслуги Флекснера. Позднее в своем учебнике бактериологии Парк намекал, что вклад Флекснера в разработку сыворотки был не так уж и велик. Разъяренный Флекснер явился в лабораторию Парка: последовал разговор, окончившийся скандалом и взаимными оскорблениями [139] Wade Oliver, Man Who Lived for Tomorrow, 300. . Впоследствии споры между ними возникали неоднократно, и об одном из них даже пронюхала пресса.

В конечном итоге Флекснеру удалось снизить до 18 % смертность среди больных, инфицированных менингококком — главной причиной бактериального менингита. Согласно недавнему исследованию The New England Journal of Medicine , на сегодня в Массачусетской больнице общего профиля, одном из лучших лечебных учреждений мира, где есть самые современные антибиотики, летальность при менингите составляет около 25 % [140] M. L. Durand et al., «Acute Bacterial Meningitis in Adults — A Review of 493 Episodes», New England Journal of Medicine (Jan. 1993), 21–28. .

Флекснер и его институт стали знаменитыми. Флекснеру понравилась слава, и он захотел большего. Его чувства разделяли и Гейтс, и Рокфеллер. В первое десятилетие существования института, когда кто бы то ни было стоял на пороге захватывающего открытия, Флекснер неизменно оказывался рядом. Его постоянное внимание — и это очевидно — как бы подхлестывало ученых добиваться результатов, и он побуждал их публиковать статьи, отправляя им записки приблизительно такого содержания: «Поскольку французские и бельгийские материалы появляются один за другим, я очень рекомендую вам поторопиться с публикацией ваших результатов, в связи с чем прошу вас незамедлительно прийти ко мне» [141] Письмо Флекснера Вольфштейну, 26 марта 1921 г., личный фонд Флекснера, Американское философское общество. .

Саймон Флекснер смог снизить смертность при бактериальном менингите до 18 % — без антибиотиков. В наши дни, когда антибиотики давно открыты, смертность при этом заболевании составляет 25 %.

Это давление исходило не только от Флекснера. Такая была атмосфера — он просто воплощал ее собой. На одном из обедов в 1914 г. Гейтс заявил: «Кто не испытывает это страстное желание быть полезным всему огромному миру? Открытия, сделанные в институте, достигли дебрей Африки, где приносят пользу… Вы объявляете об открытии. До наступления ночи весть о нем уже облетит мир. Через месяц его будут преподавать во всех медицинских школах земного шара» [142] Corner, History of the Rockefeller Institute, 159. .