Питер Акройд - Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Через несколько дней он обнародовал «Декларацию Его Величества о причинах, побудивших короля распустить последний парламент». Король заявил, что арестованные люди имели «более тайные замыслы, которые бы только ввергли наши дела в отчаянное состояние, ослабили бы власть короны, навлекли бы позор на наше правление, и в конце концов все могло бы погрузиться в анархию и хаос». Так думал не только король. Многие полагали, что депутаты в своем противодействии королю зашли слишком далеко. Даже страстно преданный протестантизму член парламента Симондс Д’Эвес считал, что события 2 марта представляли собой «самый удручающий, прискорбный и самый зловещий день для Англии за последние пятьсот лет»; он также винил за создавшееся нарушение порядка «разнообразные несдержанные настроения в палате общин».

Непосредственным следствием роспуска парламента стали смятение и замешательство. Большинство коммерсантов отказывались платить налоги, опасаясь, что следующий парламент признает их предателями королевства; поэтому они просто перестали торговать. Их неподчинение продолжалось два месяца, пока угроза собственного финансового краха не ослабила их решимость.

Девять парламентариев, арестованных после возмущений в зале заседаний, оставались в тюрьме. Они больше не имели возможности обращаться к палате лордов или палате общин, но могли апеллировать к закону в фундаментальной попытке поставить под вопрос полномочия короля. Они ссылались на парламентскую неприкосновенность, и в особенности на «свободу слова во время дебатов», которая отстаивалась спикером с конца шестнадцатого века. Четверо из арестованных, включая Элиота, отказались отвечать на любые вопросы, касающиеся работы парламента. Король хотел, чтобы их судили за измену и заговор, однако судьи сопротивлялись. Вопрос привилегий вызывал беспокойство, и Карл в итоге попросил судейский корпус перестать говорить загадками.

В начале мая арестованные депутаты предприняли попытку получить освобождение на основании хабеас корпус, согласно принципам «Петиции о праве». После продолжительных обсуждений судьи решили, что заключенные действительно имеют право быть переданными на поруки. Тогда король потребовал, чтобы они не выносили вердикта, пока не проконсультируются с коллегами по судейскому корпусу. По существу, это было призывом к отсрочке, потому что последовали долгие судебные каникулы и люди томились в тюрьме в течение всего лета. В начале октября пленников доставили из Тауэра в Сержентс-Инн, где им пообещали освобождение при условии подписания обязательства о хорошем поведении. Большинство из них отказались подписывать документ на том основании, что это косвенно оправдает их незаконное тюремное заключение в течение прошедших восьми месяцев. Они стремились создать максимальные затруднения королю и его чиновникам.

Венецианский посол писал, что «дела ухудшаются с каждым днем, и этими конфликтами король дал основания своим подданным думать, что он может сделать значительно больше того, что они в состоянии себе представить». Арестованные парламентарии шаг за шагом проверяли, как далеко зайдет Карл. Когда старший судья казначейства ясно дал понять, что намерен поддержать парламентскую неприкосновенность, король снял его с должности, — было очевидно, что вину заключенных требовалось просто предположить. Этот поступок короля помог оставшимся судьям сформулировать свое мнение. Они объявили, что по закону обвиняемые действительно заслуживают наказания.

Арестованные члены парламента дошли до финала юридического процесса. Троих из них, включая Элиота, снова посадили в тюрьму по желанию короля; остальных недолгое время подержали под стражей, а затем освободили. Теоретически король победил, однако это нанесло значительный ущерб и его власти, и доброму имени. Карл показал себя склонным применять деспотические и, возможно, беззаконные средства, чтобы обеспечить верховенство своей власти; он усматривал измену и заговор в том, что другие считали допустимым расхождением во мнениях; он был несговорчивым и даже безжалостным. Тем не менее те, кто поддерживал короля, вкладывали иной смысл в его поступки. Карл, по их мнению, действовал как истинный монарх: он решил править страной, пресекая вмешательство врагов и мятежников. Его вел Господь. Эту идею можно рассматривать как несущую конструкцию всего последующего периода правления Карла I.

После разгона парламента в марте 1629 года Карл вступил в эпоху единоличного правления, которая продлилась одиннадцать лет. Фактически он начал эксперимент по абсолютной монархии с надеждой на покладистый народ, повинующийся его повелениям. Нельзя сказать, что он был плохо подготовлен к такой роли. Знаменитый юрист сэр Роберт Холборн отметил, что «король умел донести суть дела более четко, чем любой из членов его Тайного совета». Однако на практике Карл поручал значительную часть своей работы разным чиновникам, а сам предпочитал охоту миру реальных вопросов.

В определенном смысле это было время тишины: никаких споров в парламенте, никаких замысловатых деклараций или воззваний от трона. Как в театре маски, королю не требовалось говорить — само его присутствие обеспечивало величественность и гармонию. И так же, как в маске, он мог управлять машинерией на великой сцене мира. Карл имел достаточно высокое мнение о своем верховном положении, не без самодовольной уверенности в собственной праведности, чтобы считать это мнение справедливым.

В отсутствие парламента и при соответственно послушной судебной системе права подданного в известной степени зависели от мнения и доброй воли монарха. Народ Англии просто попросили верить в его добрые намерения. Действительно, во многих отношениях он был мягким королем, во время правления которого не состоялось ни одной политической смертной казни. Тем не менее некоторые люди считали его тираном, подавляющим свободы народа и парламента. В качестве доказательства приводили продолжающееся тюремное заключение сэра Джона Элиота и двух его коллег.

Беспарламентское правление само по себе было не таким уж непродуктивным. В это время развивали транспортную систему, ремонтировали дороги и рыли новые каналы; усовершенствовали национальную почтовую службу, организовав постоянные почтовые отделения на основных дорогах вместо нерегулярной системы перевозчиков; при отсутствии чрезвычайного положения укрепили и расширили администрацию местных органов власти. Однако мир внутри страны зависел от спокойствия в мире. Карл не имел денег для войны, но, пока он мог собирать достаточные деньги для своего правления в виде штрафов и налогов, не было необходимости созывать парламент.