Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Чемберлену и его советникам такое положение дел, чреватое всякими неожиданностями, казалось опасным. На этом фоне понятны слова Горация Вильсона, сказавшего, что Чехословакия существует, чтобы создавать затруднения для великих держав.

«Это вообще нереальное государство, — говорил он. — Оно было создано в силу необходимости выполнения Версальского договора». Это мнение характеризует точку зрения правительства Чемберлена и его решимость игнорировать факт существования Чехословакии. Гитлер со своей стороны хорошо понимал, что такое антипацист-ское и исключительно хорошо обеспеченное государство, располагающее сильной армией и могучими укреплениями вдоль границы с Германией, представляет собой «авианосец противника», который всегда угрожал бы тылу Германии, если бы Гитлер решился напасть на Англию и Францию.

Неприязнь Гитлера к чехам переросла в ненависть во время так называемого «майского кризиса» 1938 года \

1«Майский кризис» разразился вследствие намерений гитлеровцев осуществить в мае 1938 года вторжение в Чехословакию. Однако события развернулись иначе, чем рассчитывали гитлеровцы. Их наглые действия вызвали в Чехословакии взрыв возмущения. Народ выразил твердую решимость с оружием в руках защищать родину. Он знал, что может полностью рассчитывать на помощь Советского Союза. Опираясь на патриотический подъем народа, чехословацкое правительство объявило о призыве резервистов и приказало войскам занять оборонительные рубежи. Франция заявила о поддержке Чехословакии.

Гитлеровцы дали отбой. «Майский кризис» завершился для когда вследствие песовершенства разведки или интриг обеспокоенные чехи решили, что на них готовится нападение, и привели армию в боевую готовность. Английский посол в Берлине Невиль Гендерсон посетил министра иностранных дел Германии Риббентропа, чтобы выразить свою обеспокоенность складывавшейся обстановкой. Вышедший из себя Риббентроп заявил, что разговоры о кризисе являются «полнейшей бессмыслицей». Но это было не совсем так: просто в то время Германия еще не разработала планы нападения на Чехословакию.

На совещании с высшими руководителями рейха 28 мая Гитлер превратил предварительные расчеты по вторжению в Чехословакию в твердые планы. «Раздавить Чехословакию военной силой в ближайшее будущее — вот мое непоколебимое решение», — заявил он.

Чемберлен всерьез воспринял «майский кризис», хотя и считал это ссорой в далекой стране между народами, о которых он знал очень немногое. Он резко осуждал эту шумиху, поднятую вокруг чехословацкого вопроса в демократических странах по поводу якобы немецкой угрозы нападения. Его антипатия к чехам усилились летом 1938 года. Слухи о том, что правительство Чемберлена собирается предать чехов, дошли через чешского посла в Лондоне Яна Масарика до президента Чехословакии Эдуарда Бенеша. Президент часто разговаривал по телефону со своим послом, и, казалось, оба были исключительно уверены, что если кто их и подслушивает, то ничего не поймет, поскольку они разговаривают по-чешски. Во время этих разговоров они не стеснялись в оскорбительных выражениях в адрес Чемберлена, Вильсона и Ген-дерсопа. Контрразведывательная служба Геринга подслушивала эти телефонные разговоры и передавала их содержание в Лондон, где первый секретарь немецкого посольства Тео Кордт по указанию из Берлина передавал их Горацию Вильсону.

них политическим провалом. Автор книги ошибочно считает, что «майский кризис» был результатом «несовершенства разведки или интриг». После окончания войны подготовка фашистской Германии к вторжению в Чехословакию в мае 1938 года была подтверждена документально. Об этом, в частности, свидетельствует запись беседы Гитлера с Кейтелем в Берлине 21 апреля 1938 года —* план операции «Грюн». —Прим. ред.

Объективный человек, профессиональный специалист по иностранным делам мог нс придать особого значения словесным вольностям. Но не таков был Чемберлен. Срочно посланный запрос в Форин Оффис требовал дать объяснения, почему телефонные разговоры чехов не контролируются соответствующими службами Англии. Выяснилось, что они контролировались, однако в Форин Оф-фисе сочли благоразумным об этом не докладывать. В итоге Гораций Вильсон резко отчитал соответствующих сотрудников министерства, предупредив их, чтобы в будущем они не проявляли подобной скрытности. Радиостанции Британской радиовещательной корпорации получили указание взять более резкий тон в отношении чехов, а секретарь по печати Форин Оффиса, известный своим скептическим отношением к политике Чемберлена — Вильсона, был смещен со своего поста и направлен в Афины.

Между тем французские гарантии целостности Чехословакии оставались незыблемыми, и если бы Гитлер напал на Чехословакию с целью присоединить к рейху Судетскую область, Франция в силу взятых обязательств должна была начать войну против Германии и Англия неизбежно оказалась бы втянутой в нее. Это было, как однажды Чемберлен сказал Вильсону, смешное положение, которого следовало избежать любой ценой. Но какой?

Именно здесь страх пришел на помощь английскому премьер-министру, а четыре человека — один француз и три американца — случайно оказались на его стороне. В августе во французское посольство в Берлине пришло известие из Парижа, что командующий военно-воздушными силами Франции генерал Жозеф Выолемеп получил приглашение посетить Германию в качестве гостя германских ВВС. Это был бы ответный визит на недавнее посещение Франции генералом Мильхом, вторым после Геринга лицом в германских военно-воздушных силах.

Сама идея поездки Вьюлемена в Германию вызвала некоторое оцепенение среди французов в Берлине. Это сообщение особенно сильно встревожило военного атташе генерала де Жеффрие и его молодого помощника капитана Поля Стэлена. Они очень хорошо знали, что немцы уже подготовили для прибывающего шефа французских военно-воздушных сил тщательно разработанную демонстрацию воздушной мощи Германии, которая наверняка

нагонит страх на француза. И она действительно нагнала страх.

Беда заключалась в том, что, будучи отличным авиатором и человеком честным и прямым, генерал Вьюле-меп не обладал ни должным характером, ни должным постоянством, чтобы стоять во главе руководства военно-воздушными силами. И, что еще более важно, он никак не мог даже для себя определить, какую роль призваны играть бомбардировщики. В первую мировую войну Вьюлемен командовал одной из эскадрилий бомбардировщиков французской авиации и летал через западный фронт на бомбардировки оккупированных немцами Эльзаса и Лотарингии и огромных немецких арсеналов в Руре. Во время одного из таких рейдов его эскадрилья сбросила серию бомб на огромную палатку, в которой как раз давал представление цирк и где находилось много детей. Пропагандисты кайзеровской Германии стали изображать Вьюлемена как убийцу детей. Его друзья считали, что, терзаемый угрызениями совести, он воспринимал обвинения как совершенно доказанные. После этого случая он начал думать о самолете-бомбардировщике как о чудовищном оружии — мысль, достойная цивилизованного человека, однако едва ли полезная для него в роли главнокомандующего военно-воздушными силами.