Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Министр авиации прибыл на званый обед, вооружившись скверными известиями, полученными от Вьюлемена. «Положение совершенно отчаянное, — говорил он. — Немцы вырвались так далеко вперед, что, вероятно, французам в течение многих лет не удастся догнать их. Герма-

1Активный «мюнхенец», о взглядах которого может свидетельствовать следующее письмо, направленное им Рузвельту в мае 1938 года: «Как я считаю, наступила бы величайшая трагедия, если бы Франция в целях оказания помощи Чехословакии предприняла наступление на линию Зигфрида... Результат может быть единственным: полное разрушение Западной Европы и большевизм от одного конца континента до другого...» (Овсяный И. Д. Тайна, в которой рождалась война, стр. 211—217.) — Прим. ред.

ян я ежемесячно выпускает от 500 до 800 самолетов, в то время как Франция — всего 45—50, а Англия — только 70 самолетов». На самом деле это были сильно преувеличенные данные: немецкая авиационная промышленность в это время переживала кризис, и Геринг был сильно обеспокоен состоянием своей авиации.

Когда ля Шамбр попросил Линдберга высказаться по этому вопросу, последний отказался привести какие-либо цифры относительно числа выпускаемых самолетов в любой из тех стран, которые он посетил, но подтвердил опасения ля Шамбра, что Германия обладает подавляющим превосходством в воздухе, и выразил убеждение, что военно-воздушные силы Германии сильнее, чем у всех других стран Европы, вместе взятых. Ля Шамбр спешно покинул замок, чтобы доложить об услышанном премьеру Даладье и министру иностранных дел Боннэ, и вскоре в Париже усилились панические настроения.

Содержание разговора, состоявшегося во время званого обеда, Буллит передал в Вашингтон; копия этого доклада затем дошла и до посла США в Лондоне Джозефа П. Кеннеди, который поддерживал тесные связи с английским премьер-министром. Они встречались и рань ше, когда Чемберлен был министром финансов, а Кеннеди — миллионером-бизнесменом с финансовыми связями в Вашингтоне, и быстро установили должные взаимоотношения. Оба были в некотором роде «практичные люди», чем восторгался Гораций Вильсон, подразумевая под этим, что они не позволят себе поддаваться влиянию чувств. Взгляды обоих на европейскую обстановку совпадали, и они считали, что может быть только одно решение: идти на соглашение с немецким рейхом.

Американский посол заверил немецкого посла в Лондоне Герберта фон Дирксена, что он сделает все возможное, чтобы удержать Соединенные Штаты в стороне от любой войны в Европе. Затем он написал речь, с которой собирался выступить 2 сентября в Абердине. Предварительно Кеннеди обсудил текст этой речи с Чемберленом (теперь они регулярно консультировались), и в тексте было оставлено такое предложение: «Я не могу этого понять, хоть убей, почему кто-то должен идти воевать ради того, чтобы спасать чехов». Когда в государственном департаменте увидели проект этой речи, последовало указание послу смягчить выражения; посол отказался выпол-

пить это указание. Доложили президенту Рузвельту, который в беседе с министром финансов Генри Моргеитау заметил по поводу инцидента с Кеннеди: «Этого молодого человека следует довольно сильно ударить по рукам». Телеграммой послу был передан приказ президента убрать это предложение, и он выполнил полученное указание с большой неохотой.

В то время как полковник Линдберг превозносил непреодолимую мощь немецких военно-воздушных сил, руководители этих самых военно-воздушных сил, наоборот, с тревогой подсчитывали свои возможности в случае войны на два фронта, которая могла оказаться вполне реальной, если Англия и Франция придут на помощь Чехословакии. Руководители германских ВВС были недовольны качеством своих самолетов. Они вполне отчетливо сознавали, что не смогут предпринимать операций против своего основного противника — Англии, пока у них не будет аэродромов в Голландии и Бельгии. Эти аэродромы нужно было захватывать силами немецких сухопутных войск. В то же время немецкая армия переживала свои собственные тревоги, ибо она тоже не была подготовлена к войне на два фронта. Она совершенно не была готова наступать одновременно на Чехословакию, имевшую хорошо подготовленные вооруженные силы, и на Нидерланды — с целью захвата аэродромов.

На протяжении всего лета 1938 года определенные круги командования немецких сухопутных войск не раз посылали в Лондон своих доверенных лиц, чтобы выяснить намерения англичан и просить их противиться осуществлению Гитлером плана захвата Чехословакии. Первым таким посланцем был армейский офицер старой прусской школы Эвальд фон Клейст-Шмензин. Он поехал в Англию по поручению бывшего начальника штаба сухопутных войск генерала Людвига Бека (который летом 1938 года подал в отставку в знак несогласия с планами Гитлера) и ряда других генералов и гражданских чиновников высшего ранга. Клейст-Шмензин уже был на подозрении у гестапо как настроенный антинацистски, и поэтому ему, разумеется, никогда официально не разрешили бы поездку за пределы Германии; однако в данном случае с помощью одного из участников заговора против Гитлера шефа абвера адмирала Канариса он был снабжен фаль-

4 Л. Мосли шивым паспортом и посажен на самолет, отправлявшийся в Лондон

49

Характерным для того времени отношением к этим попыткам со стороны английского посла в Берлине была его реакция, когда он узнал о рискованной поездке Клейст-Шмензина: Гендерсон телеграммой предупреждал Лондон, что «было бы неразумно принять его в официальных кругах». Восторженный поклонник нацистов, Гендерсон опасался, что Клейст-Шмензин помешает осуществлению планов умиротворения Гитлера. В результате предупреждения Гендерсона Клейст-Шмензип так и не попал на Даунинг-стрит, на что надеялись заговорщики; однако он все же встретился с Робертом Ванситар-том в Форин Оффисе, а затем с Уинстоном Черчиллем в его доме в Чартуэлле. Он рассказал обоим англичанам, что могущественные представители германского генерального штаба настроены враждебно к планам Гитлера напасть на Чехословакию и что принимаются меры с целью отстранить Гитлера в подходящий момент.

В это время в Чехословакии находилась английская миссия во главе с лордом Ренсименом. На группу Репси-мена Чемберлен возложил задачу примирения чехов и судетских немцев. Однако провал его миссии был предопределен еще задолго до того, как это понял сам Репси-мен, и уже по одному тому, что руководитель судетских немцев Конрад Генлейн еще до приезда Ренсимена получил секретное указание Гитлера не допустить решения проблемы, предъявив чехам неприемлемые условия.

Таким образом, миссия Ренсимена ничем не улучшила угрожающую ситуацию 2. Что касается Клейст-Шмензина,