Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

«Не подразумевается ли под этим, — спросил Гитлер, — что союзники решили передать район немецких Судет Германии? С согласия чехов?»

«Совершенно верно», — ответил Чемберлен в надежде услышать благодарность в свой адрес.

Гитлер тряхнул головой. «Печально, но этого уже недостаточно», — сказал он.

Чемберлен удивленно уставился на него, полностью обескураженный. Он не верил своим ушам. Разве для того он все это время старался преодолеть сопротивление англичан, французов и чехов в интересах немцев, чтобы получить такой ответ?

На самом деле, определив характер Чемберлена, Гитлер очень скоро стал жалеть, что проявил мягкость к этому старцу во время их первой встречи. Презрение, которое он не собирался больше скрывать, начало усиливаться в нем. Гитлеру стоило только взглянуть на Чемберлена, чтобы убедиться, что ему нет необходимости сомневаться в своих расчетах. Совсем недавно он говорил, что, если Англия воспротивится его вожделениям оккупировать Чехословакию и другие территории, он подумает и, возможно, откажется от своих намерений. Однако на первой же встрече отношение и поведение Чемберлена подтвердили горячее убеждение фюрера, что, независимо от того, что будут говорить его генералы, англичане никогда не воспротивятся ему. Они не имеют силы и воли; оп мог делать, что ему заблагорассудится, и англичане не будут воевать. Зачем ему соглашаться с англо-французским планом передачи Судетской области? Почему бы ему не выступить со своим собственным планом? Хотя Гитлер публично всегда утверждал, что хочет вернуть рейху только немцев и «немецкие земли», на самом деле оп домогался захвата всей Чехословакии.

«В любом случае, — говорил теперь Гитлер Чемберлену, — проблема должна быть разрешена до 1 октября». И те уступки, с которыми приехал Чемберлен, были уже недостаточны.

Последующие семь дней весь мир пребывал в пароксизме страха, усиливавшегося по мере того, как, казалось, приближалась угроза немедленной войны. Пока Чемберлен находился в Годесберге, французы и англичане разрешили чехам привести армию в готовность. Английский военно-морской флот призвал резервистов и привел в боевую готовность свои корабли 23 23 Русские также привели в готовность свой военно-морской флот — факт, который старается забыть большинство английских историков. — Прим. авт. . Французская армия начала переброску своих войск на боевые позиции на линии Мажино. Германская армия уже сосредоточила силы для наступления на Чехословакию.

Однако на самом деле все это было гигантским блефом. Ни Англия, ни Франция не имели никаких намерений ввязываться в войну не только из-за Чехословакии, но даже и ради самих себя. Узнав об этом, Гитлер успокоил нацистских боссов: он был убежден, что Чемберлен не устоит перед ним. Что касается немецких генералов, которым были известны слабости своей армии, то оп просто ругал их за трусость и отсутствие веры в его силу и интуицию. Правда, на некоторое время, когда появились слухи, что в Англии идет мобилизация резервистов военно-морского флота, его охватило беспокойство. Гитлер не без оснований всегдгт. боялся английского военно-морского флота, помня, как этот самый флот в 1918 году измором вынудил Германию к капитуляции. Однако получаемая из Франции и Англии информация была благоприятной; в это время немецкие разведывательные службы отлично справлялись с выяснением подлинных настроений англо-фрапцузских руководителей. В самом худшем случае он всегда мог отступить, однако был убежден, что в этом но будет необходимости.

Так на протяжении многих дней мир переживал кризис, для которого фактически не было никакого основания, а личные нападки на президента Бенеша, которые Гитлер позволил себе в речи в Спортпаласе 26 сентября, не способствовали рассеиванию этих страхов. После целой тирады оскорблений в адрес Бенеша (и нескольких успокоительных слов в адрес Чемберлена) Гитлер закончил свою речь под исступленную истерию аудитории следующими словами: «Но я также должен заявить перед всем немецким народом, что в вопросе о немецких Судетах мое терпение иссякло. Я обратился к господину Бенешу с предложением, которое в сущности было не чем иным, как претворением в жизнь уже данного им обещания. Теперь от пего зависит, быть войне или быть миру. Либо он примет это предложение и наконец предоставит немцам свободу, либо мы сами добьемся этой свободы». Это была угроза, преднамеренно рассчитанная на то, чтобы нагнать страху на Англию, Францию и США.

Президент Рузвельт направил послание всем европейским лидерам, в котором он столько раз повторял слово «мир», что у некоторых создалось от этого впечатление, будто и он является скрытым умиротворителем Г Папа римский обратился с призывом урегулировать спор посредством переговоров и компромисса.

В английском кабинете реакция также была шумной. Некоторые из членов кабинета считали, что наступил момент занять твердую позицию. К этому времени проглотив и переварив унижения от Гитлера, Чемберлен был раздражен и счел необходимым успокоить их: «Да, возможно, было бы разумнее показать Гитлеру решимость

1В своем послании от 27 сентября Рузвельт предлагал созвать в нейтральной стране в Европе конференцию «государств, непосредственно заинтересованных в урегулировании нынешнего спора». — Прим. авт.

Англии не идти ни на какие уступки, но давайте сначала выясним, что скажут наши французские друзья». Было решено пригласить Даладье и Бонна приехать в Лондон на следующий день.

Премьер-министр почти не сомневался, что паника, полностью охватившая французов, очень скоро успокоит воинственных членов его кабинета, ибо он только что получил экстраординарное донесение от английского посла Фипса в Париже, датированное 24 сентября 1938 года. В донесении говорилось: «Если немецкая агрессия не будет столь жестокой, кровавой и длительной (вследствие мужественного сопротивления чехов), чтобы привести в ярость французское общественное мнение до такой степени, когда теряется здравый рассудок, то война будет самой непопулярной во Франции. Поэтому я думаю, что правительство его величества поймет исключительную опасность даже показной поддержки маленькой, по шумливой и продажной группы сторонников войны, имеющейся здесь. Все лучшее во Франции выступает против войпы».

Чемберлен не имел намерения поддерживать какую бы то ни было группу сторонников войны — английскую, французскую или чешскую. Больше того, он был уверен, что французский премьер и министр иностранных дел будут сильнейшими союзниками его, Чемберлена, когда нужно будет доказывать свою слабость и недопустимость войны из-за этой слабости. В отношении Боннэ Чемберлен оказался прав. Накануне своего отъезда в Лондон в воскресенье 25 сентября Боннэ встретился с американским послом во Франции Уильямом Буллитом. В донесении своему правительству о беседе с министром иностранных дел Франции Буллит писал, что, по глубокому убеждению Боннэ, английское правительство не решится на войну из-за Чехословакии.