Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Франсуа-Понсэ вернулся, в отчаянии качая головой. «По крайней мере, я хоть посоветовался со своим правительством,— сказал он. — Невиль Гендерсон даже не потрудился посоветоваться с кем-либо. Оп просто кивал головой и соглашался со всем».

Капитан Поль Стэлен, присутствовавший на этих заседаниях в качестве члена французской военной делегации, понимал чувства чехов. «Войдя в зал на первое заседание комиссии, я был глубоко взволнован, глядя на офицеров чешской делегации, — вспоминал Стэлен. — Боевые награды, в том числе ордена Почетного легиона, военные медали и кресты, которые они носили на своих мундирах, указывали па то, что многие из них когда-то сражались за Францию. Однако когда они явились па второе заседание, на орденских планках, там, где до этого были планки французских орденов, оказались пустые места — чтобы показать, что они думали по поводу того, как мы их покинули в трудную минуту.

Немецкая делегация не теряла времени, чтобы со всей жесткостью дать нам понять, что Судетская область будет оккупирована в строгом соответствии с приказом вермахта. Директивы, полученные всеми другими делегациями от своих правительств, играли на руку немцам. Туманные, расплывчатые, они все время рекомендовали примирение, что иными словами означало: «Не спорьте». Во всяком случае, даже когда мы обращались к своим правительствам за разъяснениями, то получали их с таким запозданием, что немцы оказывались в состоянии воспользоваться этим. В ходе наших заседаний полковник Варлимонт, как мы видели, три раза в сопровождении своих коллег покидал зал, затем, спустя несколько минут, возвращался и начинал свое заявление словами: «Верховное командование вермахта решило...» Надменность и наглость Гитлера стали сказываться с резкостью ударов хлыста. Период эйфории, возникший в Мюнхене, был недолговечным. Атмосфера вновь стала сгущаться и принимать угрожающий характер».

В Мюнхене Англия и Франция подписали дополнительный пункт к соглашению, в котором говорилось: «Правительство Соединенного королевства и правительство Франции вступили в вышеприводимое соглашение на основании того, что они будут выполнять предложение, содержащееся в параграфе 6 англо-французских предложений от 19 сентября относительно предоставления международных гарантий неприкосновенности новых границ чехословацкого государства против неспровоцированной агрессии...»

Было очевидно умонастроение чехов относительно этого пункта. «Уже на второй день, — отмечал Стэлен, — в дополнение к снятию своих боевых орденов, полученных в свое время во Франции, чешская делегация всем своим поведением подчеркивала пренебрежение к французской, английской и итальянской делегациям и вела прямые переговоры с немцами. «Смотрите, — заметил английский военный атташе, — они ведут себя так, будто они уже союзники немцев».

При сложившихся обстоятельствах трудно себе представить, как можно было ожидать от чехов иного поведения.

В Париже бурные восторги по поводу предотвращения войны благодаря Мюнхену еще не утихли. Журнал правого крыла «Лё пти паризьен», распространявшийся большим тиражом (при регулярных субсидиях немцев), открыл книгу посетителей, в которой предлагалось подписаться всем, кто одобрял Мюнхенское соглашение. Редакция собрала миллион подписей. «Пари суар» начала сбор средств, чтобы па них купить для Невиля Чемберлена дом в Дордони, где он мог в благодатной тишине ловить рыбу, отдыхать и размышлять над тем, насколько благодарен ему французский парод за спасение мира от войны. За три дня сумма сборов достигла 500 тысяч франков’. Эдуард Даладье, возвращаясь домой из Мюнхена па самолете, был так напуган, когда увидел огромную толпу, окружившую аэродром, что приказал пилоту покружить над аэродромом прежде чем разрешить ему пойти на посадку; однако на аэродроме Бопнэ расцеловал его в обе щеки, а по всему пути до самого Парижа ого приветствовали как героя.

Чувство вины, которое испытывал Даладье, вызвало у Чемберлена только презрение. Британский премьер-министр был не только популярным героем, обеспечившим успех в Мюнхене. Он также был уверен, что действительно заслужил такое единодушное одобрение. Свой «успех» в делах он довершил получением такого документа, помимо Мюнхенского соглашения, который заслуживает того, чтобы занести его в книги по истории как наиболее злонамеренную лживую декларацию (как по содержанию, так и по зафиксированным в пей обещаниям) из всех, какие когда-либо в истории были преподнесены доверчивой общественности.

1Дома так и не построили и не купили. Мне не удалось выяснить, куда же делись собранные деньги. — Прим. авт.

В утренние часы после подписания Мюнхенского соглашения, когда германская армия готовилась к броску на территорию Судетской области, захваченную без единого выстрела, когда чешские беженцы устремились по дорогам, идущим в восточном направлении, когда польская и венгерская армии начали сосредоточиваться на флангах Чехословакии, Невиль Чемберлен прибыл в апартаменты Гитлера в Мюнхене. Это была та самая встреча, о которой он лично просил рейхсканцлера в прошлую ночь, как раз перед тем, как Гитлер отправился с Муссолини отпраздновать подписание соглашения.

Уильям Стрэнг — член английской делегации в Мюнхене — лег спать в три часа утра, а в семь часов его разбудил телефонный звонок премьер-министра.

«После завтрака у меня встреча с господином Адольфом Гитлером, — сообщил Чемберлен. — Мне нужно нечто вроде заявления о будущих англо-германских отношениях, которое он бы одобрил и подписал. Вы знаете форму подобных документов. Не набросаете ли вы мне проект?»

Стрэнг встал с постели и, пока одевался и завтракал, «составил три параграфа», текст которых затем понес в номер Чемберлену; последний внимательно прочитал проект, переделал второй параграф и внес некоторые другие незначительные изменения. «Так оно должно пойти, — сказал оп. — Я думаю, господин Гитлер будет доволен... Что это за шум па улице?» — спросил он Стрэн-га. Тот объяснил, что под его окнами собралась толпа, чтобы приветствовать его за то, «что он сделал ради спасения мира».

Стрэнг предложил ему выйти на балкой и ответить на приветственные возгласы толпы. Чемберлен тут же вышел на балкон и вернулся обратно в приподнятом настроении. «Действительно, я им нравлюсь», — сказал оп.

Стрэнг спросил премьер-министра, знают ли французы, что оп собирается встретиться с Гитлером, и пе следует ли им предварительно показать подготовленный проект заявления. Чемберлен взглянул на него с некоторым раздражением и коротко ответил, что это не их дело. Оно касается строго англо-гермапских отношений.