Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Было уже пять часов вечера. Подали чай. За чаем Гитлер начал ожесточенные нападки на англичан, особенно на Чемберлена, что вызвало заметное смущение Франсуа-Понсэ. Фюрер тут же поспешно заметил, что ничего подобного не может сказать в адрес французов, что он считает Даладье великим государственным деятелем и хочет только дружбы и сотрудничества с Фран-120

цией. Здесь он взял посла под руку и повел его в соседнюю комнату, где они вдвоем беседовали около получаса. Когда беседа закончилась, оба улыбались, а в глазах Франсуа-Попсэ отражался яркий блеск триумфа.

«Вы заметили, что Гитлер измелился и все время старался не спорить? — спросил посол у капитана Стэлепа, когда они ехали обратно по горной дороге. — Во время пашей беседы, несмотря па серьезность вопросов, которых мы коснулись, он ни разу не вспылил. Ои показал, что может быть сдержанным и разумным. Он много говорил о Европе, европейской цивилизации, о его глубокой, проникновенной и обоснованной обеспокоенности Европой».

В своем официальном донесении французскому министру иностранных дел Франсуа-Попсэ писал: «Один и тот же человек, который может быть столь любезен, столь чувствителен к красотам природы и который может спокойно обсуждать за чашкой чая здравые идеи относительно европейской политики, в то же время способен на безумное неистовство, на самую дикую экзальтацию и на самое неестественное честолюбие». Далее посол, однако, добавил, что, как он полагает, Франция может прийти к соглашению с фюрером и что для этого ои уже заложил необходимый фундамент.

Жорж Боннэ с облегчением воспринял сообщение посла и приступил к осуществлению непосредственных мер для предварительных переговоров, которые бы привели к франко-германскому соглашению. Франция также получит свой листок бумаги, подписанный Гитлером.

Но события развивались иначе.

Трудно было догадаться, что возле Бухенвальда Находился концентрационный лагерь. На большинстве дорог, ведущих к нему из деревень Тюрингии, не было никаких знаков, а когда охранники лагеря и женщины из эсэсовских частей «Мертвая голова» в субботние и воскресные дни появлялись в городе, они ничего не говорили о характере выполняемой ими работы.

1938 и 1939 годы были годами экспансии нацистской Германии, и эсэсовцы тренировали себя, чтобы справпть-ся с той работой, которая ожидалась в будущем рейхе. С 1933 года, когда Адольф Гитлер пришел к власти, участились аресты политических противников режима, для приема потока арестованных были очень быстро построены такие центры для их содержания под арестом, как Дахау, Оснабрюк и Белзен. Прошли те дни, когда на противников национал-социализма устраивали облавы, когда их арестовывали и бросали в подвалы в городах, где их избивали громилы-коричневорубашечники; это вызывало слишком много шума и порождало всякого рода слухи. В 1935 году специальным постановлением Генрих Гиммлер решил поставить все дело на организованную основу, сохранив за гестапо и СС право арестовывать, допрашивать и заключать в тюрьму любого. Теперь они управляли «лагерями для содержания арестованных» с безупречной эффективностью.

Основное ядро заключенных составляли бывшие члены партий левого крыла и профсоюзные деятели, которые были арестованы в 1933 году; к ним прибавили евреев, цыган п всяких «врагов государства», которые в прошлом причинили неприятности нацистским партийным организациям и были слишком бедны, чтобы взяткой откупиться от заключения. В результате аншлюса Австрии пото-кОхМ стали поступать новые политические заключенные (среди них и австрийский канцлер Курт фон Шушпиг), а теперь сюда попали бывшие члепы либеральной партии и социал-демократы из Судетской области.

Однако Гиммлер, как рейхсфюрер СС, руководивший всеми полицейскими силами и силами безопасности рейха, знал, что ему нужно подготовиться к работе в более крупных масштабах: в будущем значительно увеличится число заключенных, с которыми нужно будет обращаться в духе расовых законов и законов рейха; появится необходимость открывать новые лагеря; потребуются новые рекруты в СС для охраны лагерей и управления ими.

В девять часов утра 7 ноября 1938 года молодой третий секретарь германского посольства на Рю де Лилль в Париже Эрнст Рат рассматривал полученную почту. Отпрыск старых прусских аристократов, Рат поступил на службу в германское министерство иностранных дел при покровительстве со стороны видных чиновников этого ведомства; его покровителями были барон Эрнст фон Вейц-зекер и доктор Эрих Кордт. Рат разделял их антипатию к режиму в Германии, однако предпочитал не болтать, высказывая свои взгляды только в присутствии своих самых близких друзей. Вейцзекер и Кордт предопределили ему надежную, достойную уважения карьеру. Из него получится, как они считали, хороший чиновник на заграничной службе, хотя очень немногие За пределами служебного ведомства когда-либо будут знать о нем.

О нем так и не услышали бы ничего, если бы не то случайное обстоятельство, что именно Рат оказался в то утро в своем кабинете за разбором почты, когда в вестибюль посольства вошел неизвестный посетитель. Неизвестный был небольшого роста, в дождевике цвета хаки. Он сказал по-немецки охраннику: «Я бы хотел увидеть ответственного сотрудника, который связан с секретными службами, так как я располагаю очень важной информацией и хочу сообщить ее ему».

Охранник немного поколебался, затем предложил незнакомцу следовать за ним на первый этаж. Было еще слишком рано, и никто из старших сотрудников посольства не приходил на службу. В кабинете напротив лестницы охранник увидел Рата, разбиравшего утреннюю почту. Он провел посетителя к нему, а сам вышел. Рат и неизвестный остались вдвоем. Рат предложил посетителю стул и затем спросил о причине визита. На несколько секунд воцарилась тишина, затем посетитель сунул руку в карман своего плаща и выхватил револьвер. Не говоря пи слова, он направил его на Рата и, тщательно прицелившись, произвел пять выстрелов.

После первого выстрела третий секретарь стал звать на помощь. Вторым выстрелом ему пробило горло, и крик дипломата стал визгливым, а затем перешел в сдавленный стон. Остальные три пули не попали в цель, и, когда охранник вбежал в комнату, Рат с широко раскрытыми глазами, истекая кровью, лежал на полу, но все еще находился в сознании.

Пока вызывали полицию и санитарную машину, юноша не сделал никаких попыток скрыться. Он спокойно сидел на стуле, глядя на истекавшего кровью человека и, как вспоминал охранник, «выглядел очень опечаленным». В конце концов его увезли в полицейский участок па Рю де Бургонь, где он отказался назвать себя. Вначале он