Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Будучи министром финансов, Невиль Чемберлен настаивал на балансированном бюджете и на более жесткой экономии; став премьер-министром, он никогда не упускал из виду тот факт, что регулируемый бюджет и резерв безработных обеспечивают здоровую экономику и держат профсоюзы под контролем; его, казалось, не смущало то обстоятельство, что в 1939 году в Англии все еще было свыше миллиона безработных. Людей, подобных Невилю Чемберлену, выходцу из преуспевающей семьи, или Горацию Вильсону, имевшему непрерывный стаж работы в качестве гражданского чиновника, что гарантировало ему в конце службы хорошую пенсию, отделяла от безработных непреодолимая пропасть; их ум был не в состоянии измерить величину этой пропасти. Безработные для них были людьми, вывалившимися па обочину дороги из-за своей

’ Макдональд Джеймс Рамсей (1886—1947) — английский реакционный политический деятель, один из лидеров лейбористской партии. Премьер-министр в 1924, 1929—1935 годах.— Прим. ред.

лени, неспособности и бесполезности; они оказались в том положении, которое следует переносить молчаливо и со стойкостью; они должны быть благодарны правительству за предоставляемое им пособие по безработице, чтобы не голодать. На протяжении многих недель, предшествовавших оккупации немцами Праги, закрывались целые фабрики, а безработные устраивали демонстрации против дальнейшего урезывания пособий, возмущаясь неспособностью правительства обеспечить их работой и отказом предоставить им дополнительное «зимнее пособие» для оплаты топлива.

Большинство представителей правящего класса воспринимали эти выступления не как крик отчаявшихся людей, а как опасный грохот цепей, которые держат пролетариат. Когда прибывшие в Лондон группы безработных организовали ряд демонстраций,, напуганные члены парламента стали призывать к «решительным действиям» полиции. Получилось довольно скверно, когда сорок безработных легли на мостовую на Оксфорд-сиркус и остановили уличное движение, а благородные патриции с негодованием фыркали, увидев или узнав, что безработные вошли в отель «Ритц» в дешевеньких кепках и рукавицах, протянули свои жалкие гроши и потребовали, чтобы их обслужили. Однако высшее общество действительно начало приходить в ярость, когда гроб с надписью «Он пе получил зимней помощи» был доставлен безработными на Даунинг-стрит, 10.

Большинство в правящей группировке не сомневалось, что все волнения, особенно когда в них участвовали ветераны гражданской войны в Испании, являются не чем иным, как отражением революционных коммунистических настроений масс. Леди Уинтертон, жена одного из министров Чемберлена, высказала мнение многих тори: «Очень жаль, что люди, которые возвращаются домой безработными и докучают нам разными эксцессами, не были убиты в Испании».

Даже те, кто противился политике умиротворения, проводимой Чемберленом, казалось, жили спокойной жизнью клубов, курительных комнат парламента и загородными развлечениями в субботние и воскресные дни, что держало их вдали от умонастроений английского народа. Гарольд Никольсон, член группы, решительно настроенной против Чемберлена, и тот думал, что уловил подлинное 184

настроение Англии, когда писал: «Герцог Девонширский сегодня вечером рассказал мне любопытную историю, которая живо иллюстрирует настроение английской общественности. Прощаясь вечером со своим шофером, он заметил: «А что ты, Гибсон, думаешь о Гитлере?» — «Мне кажется, ваша светлость, Гитлер должен теперь знать, что он далеко не популярен в нашем районе».

В этих условиях вряд ли можно удивляться, что Невиля Чемберлена и Горация Вильсона больше беспокоила «красная опасность» у себя дома, чем гитлеровское беззаконие в отдаленных районах континента. «Состоятельный класс в Англии, — незадолго до этого говорил Франклин Рузвельт лорду Лотиану, — настолько боится коммунизма, который на самом деле не представляет никакой угрозы для Англии, что бросился в объятия нацизма, и теперь не знает, что предпринять».

Это было точное определение поведения группировки, возглавляемой Чемберленом — Вильсоном. Исключение составляли только последние слова этой фразы. Правительство безусловно знало, что предпринять: еще теснее, чем раньше, обняться с нацистской Германией.

Поэтому Чемберлен воспринял возмущение ряда его министров по поводу оккупации немцами Праги с некоторым удивлением, по без особой тревоги. В конце концов он созвал заседание своего кабинета (но только после того, как Чехословакия прекратила свое существование) и зачитал проект заявления, которое предложил сделать в палате общин во второй половине дня 15 марта. Он был ошеломлен, когда лорд Галифакс холодно заметил, что, конечно, заявление, которое выражает только разочарование и уныпие Чемберлена, не является достаточно сильным. Галифакс расценил акцию немцев как грубую измену, которая перечеркивает все то, что было достигнуто в Мюнхене. По его мнению, настало время показать Гитлеру, что подобное поведение не может быть терпимо.

Когда Чемберлен несколько позднее в тот же день поднялся па трибуну в палате общин, очень скоро стало ясно, что он не имеет ни малейшего представления о настроениях среди членов палаты общин и среди народа своей страны, для которых известие о захвате немцами Праги явилось тяжелым ударом. Чемберлен выразил свое огорчение по поводу того, что Чехословакия «распалась на части», но сказал, что было бы совершенно неправильно обмениваться здесь гневными словами в адрес Германии и Гитлера.

Зал застыл в изумлении. Затем кто-то крикнул из зала*

«А как насчет наших гарантий Чехословакии?>>

«Правильство его величества попыталось прийти к соглашению с другими правительствами, участвовавшими в Мюнхенской конференции, по вопросам сферы действия и условий осуществления подобных гарантий, — отвечал Чемберлен, — одпако до настоящего времени ничего добиться пе удалось. По нашему мнению, обстановка коренным образом изменилась, поскольку словацкий парламент провозгласил независимость Словакии. Эта декларация положила конец государству, границы которого мы предлагали гарантировать, и соответственно то положение дел,., которое нами всегда считалось временным, теперь изменилось. Правительство его величества далее не может считать себя связанным взятыми обязательствами».

Так теперь выглядели гарантии, с которыми Чемберлен так неохотно выступил на Мюнхенской конференции и которые он никогда не собирался претворять в жизнь *. Сейчас он вернулся к вопросу, который казался ему значительно более важным, чем судьба чехов.

«Я горько сожалею о только что случившемся. — Премьер-министр сделал паузу, оглядел зал и затем продолжал несколько громче: — Однако пусть это событие не уведет нас в сторону от нашего курса. Правительство стремится, как стремилось всегда, при урегулировании разногласий избежать применения силы и действовать путем переговоров. Теперь не время отказываться от хорошо проверенных и хорошо продуманных принципов. — И затем оп произнес то, чего даже его наиболее рьяные сторонники не надеялись услышать: — Мы будем продолжать пашу политику умиротворения».