Наталья Пушкарева - Женщины Древней Руси

Итак, сочетание основных предметов и украшений женского костюма X–XV вв. может дать представление не только о внешнем облике, но и о социальном, семейном положении женщины и месте ее жительства.

Основу костюма древнерусских крестьянок в X–XV вв. составляла длинная, до щиколоток рубаха (сорочка) и набедренное одеяние (понева). Обязательной частью женской крестьянской одежды был пояс. Чем богаче была сельская жительница, тем больше в ее наряде, особенно праздничном, было всевозможных украшений, выше качество их выработки, дороже использованные материалы. Наиболее приметной частью костюма крестьянки домонгольского периода был головной убор (венец у девушек и кика у «мужатиц»), а также его украшения — височные кольца, по форме которых можно было судить о том, откуда родом их обладательница. Носили крестьянки серьги, бусы, привески, медные браслеты и перстни. На ногах у деревенских женщин были лапти. Состав костюма древнерусских горожанок был сложнее и включал большее число предметов. Поверх длинной сорочки они надевали одно или несколько платьев прямого или расширенного покроя и распашное одеяние. Число одежд зависело от сезона и материального достатка семьи. Верхнее платье делалось короче нижнего и имело более широкие рукава. Подол и обшлага нижней одежды всегда были видны, образуя ступенчатый силуэт. Как и в костюме крестьянок, дополнял наряд пояс.

В одежде знатных горожанок, княгинь и боярынь использовались дорогие, чаще привозные ткани. Из бархатистого аксамита шились распашные одежды типа плащей с застежкой на правом плече — часть праздничного облачения княгини. Особенности климатических условий (холодные зимы) были причиной особого внимания к теплой одежде на меху — шубам, которые в то время носили мехом вовнутрь. Головной убор горожанок всех сословий (коруны у девушек и кики с повоями у замужних) по форме имел много общего с крестьянским, что обусловливалось его происхождением от сельского, однако отделка его была сложной, замысловатой. Украшением убора горожанки долгое время служили колты на ряснах (у зажиточной части они делались из драгоценных металлов). Шеи горожанок «огружали» металлические гривны и ожерелья из бус. Боярыни и княгини носили поверх рукавов на запястье и предплечье массивные створчатые браслеты; горожанки попроще довольствовались разноцветными стеклянными. В отличие от крестьянок-«лапотниц» горожанки и представительницы господствующего класса были «все в сапозех». Кожаная обувь X–XIII вв. — «поршни», мягкие туфли, полусапожки и сапоги без каблуков и жесткой основы — кроилась просто и грубовато, зато была яркой, цветной.

В XIV–XV вв. свободный ступенчатый силуэт одежды, подчеркивавший статность русских женщин, претерпел мало изменений. Менее всего новации затронули наряд сельских жительниц, хотя височные кольца (свидетельство этноплеменной принадлежности) или, например, шумящие привески (признак соседства с угро-финскими племенами) постепенно исчезли из убора крестьянок. У знатных горожанок, боярынь, княгинь вместо плащей появились летники, «кортели», «опашни». В холодный осенний или зимний день они надевали кожухи и шубы, которые в богатых семьях теперь крылись яркими дорогими тканями. Излюбленным цветом одежды традиционно оставался красный. Количество и качество платья и украшений по-прежнему обусловливали социальный престиж их обладательниц. Обувь Марфы Борецкой и ее современниц (конец XV в.) стала значительно более сложной по крою и оформлению: появились ажуры, составные изделия. «Поршни» совсем вышли из употребления; повседневная обувь стала удобнее по конструкции. В XIV–XV вв. наибольшее распространение получили полусапожки и сапоги с наборным кожаным каблучком на жесткой основе, ставшие излюбленной обувью горожанок, а также княгинь и боярынь. Изготовление одежды, прядение и ткачество, шитье и вышивание были повседневным рукоделием всех женщин — богатых и бедных, хозяек и их служанок. Благодаря самим женщинам женские наряды становились подлинными произведениями искусства. Об этом пишет и летописец: «Обретши волну и лен творит благопотребная руками своими… Руце свои простираеть на полезьная, локти свои устремляеть на веретено… Сугуба одеянья сотворит…» [614] ПВЛ. Ч. I. С. 57 (под 980 г.).

Накопление фактического материала о положении женщин в древнерусском обществе, их имущественных и социальных правах, семейном статусе и роли в культурной и общественно-политической жизни в X–XV вв. началось в отечественной историографии в XVIII — первой половине XIX в. [615] В «Истории Российской» В. Н. Татищева сохранился уникальный отрывок из летописи о существовании в XI в. школы для девочек ( Татищев В. Н . История Российская. В 7 т. Т. VI. М, Л., 1963. С. 95). Н. М. Карамзин, широко использовавший в своем знаменитом труде летописные памятники, особо отметил роль в русской истории княгини Ольги и Марфы-посадницы как государственных деятельниц ( Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. II. СПб., 1851. С. 66–67). Одним из первых идеей создания портретов «россиянок, знаменитых в истории или достойных сей чести», увлекся крупнейший дворянский историк, «последний летописец» Н. М. Карамзин. Его историческая повесть о Марфе-посаднице пробудила интерес к биографиям других выдающихся женщин русского средневековья. Предлагая историкам обратиться к этим сюжетам, Н. М. Карамзин считал возможным воссоздать женские портреты на основании летописных, агиографических, литературных и легендарных фактов, «изображая лица живыми красками любви к женскому полу и к отечеству» [616] Карамзин Н. М . Марфа-посадница, или Покорение Новгорода. СПб., 1802; Он же . Известие о Марфе-посаднице // Вестник Европы. 1803. Ч. IX. № 12. С. 294, 302. .

В начале XIX в. появились первые работы о древних свадебных обрядах. Н. Цертелев, И. Платонов, М. Морошкин придерживались мнения, что в давние времена «девическая жизнь предпочиталась жизни замужних женщин, которые зависели от мужей своих», что жены русских князей были «рабынями или по высшей мере прислужницами мужей» [617] Цертелев Н. О свадебном русском обряде // Труды Вольного общества любителей российской словесности. Т. XIX. СПб., 1822. С. 118; Платонов И . Браки и многоженство в древней Руси // Сын Отечества. 1831. Т. 19. № 15. С. 21; Морошкин М . Свадебные обряды древней Руси // Там же. 1848. № 2. С. 69. . Один из исследователей русских свадебных обрядов, Д. И. Языков, собрал сравнительно большой фактический материал и подробно описал роль женщин — свах, подруг, боярынь, посаженой матери и т. д. — в свадьбе в XVI–XVII вв., сетуя на скудость материала по этому вопросу до XV в. включительно. Это утверждение опроверг в 50-х годах XIX в. М. П. Погодин, который на основе скрупулезной выборки и подборки отрывков из русских летописей осветил «частную жизнь» князей, а также свадебные обряды и семейные нравы X–XIII вв. [618] См.: Языков Д. Изыскания о старинных свадебных обрядах у русских // Библиотека для чтения. 1834. Т. VI. № 10. С. 1–37; Погодин М. П. Частная жизнь князей в Древней Руси до нашествия татар // Москвитянин. 1853. № 11. С. 65–96. М. П. Погодин не ставил перед собой исследовательских задач, но его публикация пробудила интерес к жизни и быту древнерусского общества.