Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В задачу отряда К. Шайблера входила разведка местности. Он должен был продвигаться в направлении Страсбурга и далее на Саверн, выясняя расположение французских частей и способность к обороне городов по дороге на Нанси.

Примерно посередине пути между Базелем и Страсбургом отряд К. Шайблера должен был пройти Кольмар — третий по размерам и населению город в Эльзасе, который в 1814 г. насчитывал (без пригородов) 12 тыс. жителей. С 1791 г. здесь располагалась префектура департамента Верхний Рейн. Фортификационные сооружения Кольмара были возведены еще в 1673 г. по приказу Людовика XIV и накануне кампании 1813–1814 гг. отремонтированы так и не были [354].

События, связанные с действиями отряда Шайблера в Кольмаре и его округе в начале декабря 1813 г., описаны в опубликованных в 1856 г. А. Лебером «Отрывках из одного дневника» [355]. Затем эти мемуары были использованы в 1889 г. одним из в свое время самых известных и уважаемых в департаменте Верхний Рейн людей — краеведом Р. Кеппеленом — при составлении «Истории Кольмара с 1814 по 1871 гг.» [356]. Что касается военных историков, то А. Уссэ обошел этот сюжет молчанием; некоторые важные детали впервые появились в 1891 г. в труде М.-А. Вейля, активно работавшего с архивными документами. Затем события в Кольмаре были не только подробно освещены с использованием новых источников, но и вписаны в общий контекст военных событий в книге А. Шюке «Эльзас в 1814». Автор использовал опубликованные Лебером воспоминания, изданную еще в 1877 г. корреспонденцию генерала барона Пьера Кассаня [357], мемуары австрийского генерала Максимилиана Фридриха фон Тиелена [358], некий «манускрипт из библиотеки Кольмара одного жителя Шлеттштадта», некоторые письма из Военного архива, публикации в Moniteur и Journal de l'Empire , книги Кеппелена, Вейля, воспоминания Эдуарда Вольдерндорфа [359], «журнал» начальника штаба дивизии легкой кавалерии V корпуса барона Аугуста-Луи Петие [360], работы Теодора Бернгарди [361], Фрица фон Хилера [362]и некоторые публикации Шельса в «Австрийском журнале военной истории» [363]. При всем при этом Шюке перенимает манеру А. Уссэ ссылаться одновременно на несколько источников.

Через три года после книги Шюке увидела свет 76-страничная книжечка Карла Энгеля [364], который, будучи хорошо знаком с книгой Шюке и источниками его информации, привлек дополнительно материалы, приводимые М.И. Богдановичем и некоторыми немецкими авторами (К. фон Плото и Ф. фон Фабрицио) [365], которые остались незамеченными его французским коллегой. Но главное, что Энгелем были использованы местные немецкие и французские газеты того времени, а также фонды департаментского архива Эльзаса и городского архива Кольмара. Отсутствие привычного для нас сегодня научного аппарата огорчает (автор просто в начале книги указал список использованной им литературы и источников), но не снимает необходимости обращаться к этой работе.

Следующей вехой в историографии оккупации Верхнего Рейна в ходе войн с Наполеоном стали исследования бывшего командира батальона Ф.-А.-Э. Лефевра де Беэна. В 1913 г. он выпустил в свет свою книгу «Французская кампания. Наполеон и союзники на Рейне», которая стала первым из четырех томов, изданных уже после смерти автора [366]. Новую информацию о событиях в Кольмаре и в целом в департаменте в период интервенции и оккупации предоставили работы Рене Бергетона [367]. Через 10 лет после выхода в свет своих статей, основанных на письмах префекта Верхнего Рейна Агюста-Жозефа Боде графа де Лавьёвиля, Рене Баргетон опубликовал и сами письма [368]. Наконец, к военной стороне вопроса еще раз обратился Винсент Хейер [369]. В первой части книги, используя департаментские архивы из Бельфора [370], он описывает сражение при Сент-Круа-ан- Плен и осаду трех крепостей департамента Верхний Рейн (Бельфор, Юненг и Нёф-Бризах) в 1814 г., во второй — события 1815 г. (отступление армии Лекурба и повторная осада Бельфора и Юненга).

Некоторое оживление интереса в начале XXI в. к истории кампании 1814 г. на территории Эльзаса связано с усилиями местных краеведов и грядущим 200-летним юбилеем кампании. Не столько открыть что-то новое или дать оригинальную интерпретацию событий, а, скорее, привлечь внимание к истории интервенции в Эльзас хотел Бернар Садун, который заметил, что историки, описывающие кампанию 1814 г., обычно пренебрегают ситуацией в Эльзасе, который между тем занимал центральное место в диспозиции союзников: роль этого региона принципиально важна для понимания дальнейших маневров и баталий [371]. Директор Института истории Эльзаса г. Страсбурга Клод Мюллер, автор книг «Эльзас в XVIII веке» (2008), «Эльзас в годы Революции» (2009) и «Эльзас наполеоновский» (2012) [372], также не так давно сетовал на «малоизученность» эльзасской страницы истории кампании 1814 г. [373]

Конечно, «малоизученность» — категория относительная; имеющаяся в нашем распоряжении историография все же позволяет выделить некоторые тенденции в изучении ситуации в Эльзасе в 1814 г. В первую очередь исследователи пытаются определить специфику (социально-экономическую, этническую, ментальную и т. п.) региона и через нее оценить состояние «общественного духа» эльзасцев. Характеристика же умонастроений местного населения накануне и в начальной стадии оккупации связана с вопросом о попытках наполеоновской администрации поднять население на народную войну, на массовое сопротивление.

Правительство Наполеона внимательно следило за состоянием общественного духа и циркулирующих слухов: префект Лавьёвиль, вступая в должность, получил от министра внутренних дел Жана- Пьера Башассона, графа де Монталиве наказ ежемесячно делать отчет по этому вопросу. В первом же отчете за июнь 1813 г. Лавьёвиль констатирует «бравые» настроения «добрых эльзасцев». Ему представляется, что большая доля среди населения Эльзаса мелких собственников гарантирует любовь населения к правительству, которое обеспечивает им достаток, и отвращает их от праздного обсуждения политических дел. Здесь почти нет семей, в которых бы хоть кто-то один не служил с оружием в руках под знаменами Бонапарта. «Военный дух» эльзасцев очень высок [374].

Лефевр де Беэн также полагал, что еще весной 1813 г. все социальные слои эльзасцев демонстрировали прекрасное состояние духа. Но под впечатлением от дурных новостей и из-за пропаганды с позволения швейцарских властей свободно расположившихся в Базеле «агентов роялизма» настроение эльзасцев менялось. Измена Баварии, битва под Лейпцигом, упразднение Рейнского союза — все это оказало глубокое влияние на умы эльзасцев, которые оказывались теперь не на второй или третьей, а на первой линии противостояния с Европой [375].

Лавьёвиль, постоянно подчеркивая преданность населения правительству и верность суверену, деликатно сообщал, что, несмотря на всю «воинственность», сообщения о потерях французов, слухи о намерениях австрийского императора вторгнуться в левобережные рейнские области, конечно, тревожат эльзасцев. Поэтому они с большим интересом относятся ко всяким заявлениям о мире. Во втором отчете от 9 августа 1813 г. Лавьёвиль опять упоминает, что «желание мира выказывают все слои населения», что «усталость от войны», ее пагубные последствия, так или иначе, отразились на огромном количестве семей и продолжение войны представляется всеобщей катастрофой. Население не удовлетворяется больше официальной информацией, внимательно прислушиваясь к любым слухам о происходящем в Германии, которые распространяются с быстротой молнии. Вывод префекта — население хочет мира, но мира почетного для французов [376].