Маркус Редикер - Корабль рабов

Для Эквиано и некоторых из его товарищей по плаванию Средний путь не завершился на Барбадосе. Некоторых из них «не смогли продать из-за их страданий». Очевидно, мучительное плавание повлияло на их здоровье и превратило здоровых людей в изнуренных, больных и подверженных меланхолии. Покупатели, судя по всему, сомневались в том, что они выживут, и не стали их покупать. Эти люди стали «рабами, от которых отказались». В течение нескольких дней они оставались на острове, потом их посадили на небольшое судно — шлюп, возможно «Нэнси», владельцем которого был Ричард Уоллис. Корабль направлялся по реке Йорк в Вирджинию. Второе путешествие было легче первого. По сравнению с работорговым судном невольников на борту теперь было намного меньше, воздух был чище и пища лучше, поскольку капитан хотел откормить рабов для выгодной продажи дальше на севере. Эквиано писал: «В этом путешествии нам жилось лучше, чем тогда, когда мы плыли из Африки, у нас было много риса и свинины». Но все равно это было слабым утешением, так как Эквиано переживал из-за разлуки с друзьями, которых продали на Барбадосе: «Теперь я полностью потерял последнее утешение, которым я наслаждался, разговаривая с моими соотечественниками; женщин, которые умывали меня и заботились обо мне, увели в разные стороны, и я никогда больше никого из них не видел». Но если бы они встретились, узы корабельной дружбы снова бы возобновились [169].

Мальчику удалось подружиться с африканцами на борту этого шлюпа, даже при том, что они не говорили на его языке. Но вскоре и эти связи оказались разорваны, так как, когда они приплыли в Вирджинию, «все мои товарищи были отправлены в разные места, и я остался один». Снова оказавшись в одиночестве, он стал завидовать тем, кто был продан вместе с другими крупными партиями. Он объяснил, что «чувствовал и считал себя более несчастным, чем мои товарищи; они хотя бы могли разговаривать друг с другом, у меня же не было никого, с кем я мог говорить и кого я мог понимать». В этой ситуации он снова начал думать о смерти: «Я постоянно горевал и тосковал и ничего не желал, кроме смерти».

Эквиано оставался в жалком одиночестве, пока бывший морской офицер, а теперь капитан работоргового судна, Майкл Генри Паскаль, не купил мальчика в подарок кому-то в Англии. Эквиано оказался на борту «Трудолюбивой пчелы», «прекрасного крупного судна, загруженного табаком и прочими товарами, которое было готово к отплытию». Средний путь мог казаться бесконечным плаванием, но теперь, по крайней мере, он находился на глубоководном судне, целью которого не была транспортировка рабов. Условия жизни здесь были лучше: «У меня был гамак, чтобы лежать, и много хорошей еды», и на первый взгляд все на борту корабля «относились ко мне очень любезно, совсем не так, каким было отношение белых прежде». Вероятно, они не были злыми духами, и постепенно всеобъемлющий и наполняющий душу страх перед «белыми людьми» начал постепенно отступать: «Я стал понимать, что не все они одинаковые». Он также начал говорить на английском языке с членами команды и продолжал изучать работу судна.

Возможно, самым важным из всего, что произошло с Эквиано на этом рейсе, было знакомство с новым товарищем по плаванию, мальчиком приблизительно пятнадцати лет, по имени Ричард Бейкер. Сын американского торговца невольниками (который сам имел много рабов), Ричард получил хорошее образование, обладал «самым любезным характером» и «большим умом». Бейкер помогал африканскому мальчику, «он относился ко мне с большим интересом и вниманием, а я в ответ очень полюбил его». Они стали неразлучными друзьями, Бейкер был переводчиком Эквиано и научил его многим полезным вещам.

Как привилегированный пассажир, Бейкер ел за столом капитана, и, когда путешествие затянулось и продовольствие стало уменьшаться, капитан Паскаль жестоко пошутил, сказав, что теперь, возможно, придется убить и съесть Эквиано. Иногда он говорил это самому Эквиано, добавляя, что «черные люди нехороши для еды», поэтому сначала они убьют Бейкера «и только потом меня». Паскаль спрашивал Эквиано, были ли его сородичи в Африке каннибалами, на что испуганный мальчик отвечал, что нет.

Эти шутки вновь разожгли страхи, которые владели Эквиано на работорговом корабле, особенно после того, как капитан приказал сократить порции еды. «В конце, — вспоминал Эквиано, — у нас было только полтора фунта хлеба в неделю, столько же мяса и по одной кварте воды в день». Они ловили рыбу, но продуктов все равно было недостаточно. Шутки капитана становились все более зловещими: «Я всерьез в это верил и был безмерно подавлен, полагая, что каждый час может стать для меня последним». Он также волновался за друга и товарища по плаванию Бейкера. Всякий раз, когда капитан или помощник звали за чем-то Ричарда, Эквиано «старался подсмотреть, не собираются ли они его убить».

Так как Эквиано верил, что миром правят духи, он очень боялся больших волн. Он считал, что «правитель морей сердится, и меня отдадут ему для успокоения». Однажды в сумерки члены команды заметили нескольких серых дельфинов около корабля. Эквиано решил, что их настигли духи моря и что его собираются принести им в жертву.

В конце плавания его разум совсем помутился от таких страданий. Он предстал перед капитаном «плача и трясясь». Наконец, после тринадцати недель, моряки «Трудолюбивой пчелы» увидели землю. «Каждое сердце на борту радовалось, что мы добрались до берега, — вспоминал Эквиано, — но больше всех я». Ужас перед невольничьим кораблем преследовал Эквиано с начала пути через Атлантику до того момента, когда он наконец не сошел с третьего судна в Фалмуте в Англии.

Эквиано узнал весь путь от пленения в Африке до эксплуатации в Америке. Миллионы таких как он и его сестра стали «жертвами насилия африканских работорговцев, пагубного зловония “гвинейских” судов, работы в европейских колониях и ударов плетью или кнута жестоких и неумолимых надсмотрщиков». Он пережил много разлук. Остается отметить, как он сам относился к вынужденному изгнанию, как научился договариваться и общаться с другими. Процесс начался с внутренних дорог по Африке из деревни на побережье и продолжился на работорговом корабле, на побережье и во время долгого Среднего пути по Атлантике [170].

Во время изнурительной дороги к побережью Эквиано часть пути прошел со своей сестрой, последним звеном, связывавшим его с родной деревней. Он дважды присоединялся к африканским семьям, сначала в доме кузнеца в течение месяца, потом в семье богатой вдовы и ее сына в Тинмахе в течение двух месяцев. Так как его часто перепродавали, мальчику не удавалось завязать такой тесной дружбы, как с его сестрой, ни с кем из африканских торговцев, с которыми он путешествовал, ни с другими невольниками. Да и как это было бы возможно, если его покупали и продавали бесчисленное количество раз? Он был просто товаром, рабом.