Маркус Редикер - Корабль рабов

Вскоре началась покупка рабов. Поскольку на Наветренном берегу не было никаких крепостей, где можно было бы содержать большое количество невольников до прибытия работорговых судов, Ньютон использовал свой корабль как факторию, пуская черных торговцев на борт, так как он посылал лодку и шлюпку, чтобы забрать «груз» с берега. Он скоро понял, что эта работа не из легких. Двадцать третьего октября он встретился с капитаном корабля «Корнуолл» Дунканом, который находился на побережье уже в течение шести месяцев, и смог закупить только пятьдесят рабов.

Спешка и суматоха торговли сопровождали беспрерывное движение лодок и каноэ с берега на корабль и обратно. Береговые торговцы зажигали по ночам высокие костры, как сигнал о том, что они хотят попасть на борт. Ньютон принял на корабле высокопоставленных африканцев — короля Чарра и принца Уильяма Анса Сессарака, который возвращался на Золотой берег после посещения Англии, и провел с ним весь вечер. Все прошло «очень приятно к моему большому удовольствию», отметил Ньютон, так как Анса «был человеком твердых устоев и вежливости, такое поведение я редко встречал даже среди людей нашего цвета лица...».

Большинство посетителей судна были африканские торговцы с переиначенными на английский лад именами, типа Сэмюэла Скорняка, Желтого Билла «или самого важного из всех — торговца-мулата Генри Такера». Последнего чествовали всю ночь на борту, он имел обыкновение брать много «железных слитков» (основную торговую валюту) в кредит, «обещая доставить рабов позже». Однажды, как посетовал Ньютон, он был вынужден отдать Такеру большую часть торгового груза, но «я не могу назвать это одолжением ему денег, потому что я, скорее, обязан был дать их ему». Главным преимуществом в общении с Такером, по сравнению со всеми остальными, отмечал Ньютон, была его честность. Как написал капитан: «Я полагаю, что кроме него они были все злодеями». Ньютон чувствовал острую зависимость от этих местных торговцев, он был вынужден угождать им и из-за этого злился. Он написал 27 марта: «Наша медленная торговля и давление погоды заставляют меня угождать тем, на чье поведение я имею право обижаться и кого презираю». Он также понял, что чем дольше он останется на побережье, тем выше будет смертность на корабле. Он выяснил, что «заниматься здесь коммерцией (если я буду это делать) значит угождать и создавать удобство людям, которые редко спешат». И в конце Ньютон восклицает: «Терпение!»

Сама торговля была крайне напряженной; так что Ньютон называл ее «воинственным миром»: «Мы торгуем с оружием в руках, а они вооружены длинными ножами». Предыдущие грабежи сделали африканских торговцев осторожными, месть стала обычным делом, как и мошенничество с обеих сторон. Ньютон, возможно, был удивлен, когда обвинил черного торговца в злоупотреблениях и получил возмущенный ответ: «Что! Я что, по-вашему, белый?» [213]

Ньютон приступил к закупке живого товара сначала выборочно, как его инструктировал мистер Менести. Ему показали семь человек, но он взял только троих. Ему предлагали женщину-невольницу, «от которой я отказался из-за того, что у нее была слишком отвисшая грудь». Вскоре он отказался от двоих женщин и еще четырех невольников, которых посчитал слишком старыми. Но вскоре он осознал истину капитана Дункана. Торговля шла медленно, цены были высоки. Никакие работорговые суда не могли встать на якорь с юга Сьерра-Леоне до Мана, так как «вся страна была охвачена пламенем войны». Война могла стать источником рабов, но в настоящее время их пока не было. Ньютон был вынужден брать то, что он считал «товаром более низкого качества». Седьмого января 1751 г. он купил женщину, «у которой был очень плохой рот». Он начал, предчувствуя худшее, покупать больше детей. Он мало писал в своем дневнике о том, как люди попадали в неволю, позже, в других работах, он отметил, что некоторые были военнопленными, другие — преступниками, кто-то был рабом в Африке и был продан, остальных просто похитили. Он был убежден, что большинство из этих людей были доставлены на побережье из глубины континента. Вероятно, на их телах были видны следы тяжелого путешествия.

В начале марта возможность представилась сама. Ньютону предложили купить удивительно много рабов. Он немедленно — и справедливо — начал подозревать, что это были люди, которые недавно были проданы на французский корабль, а затем подняли мятеж и, перебив всю команду и капитана, сбежали. На берегу их снова поймали местные работорговцы и теперь продают снова. Взял ли бы он крепких мятежников на борт собственного судна? Стал бы он наживаться на неудаче другого капитана? Да. Ньютон купил две больших партии, включая «главаря мятежа». Ему «жаль, что он пользуется чужой бедой и что они уже были прежде проданы французам». Все же он был «обязан это скрыть в настоящее время и сказать об этом позже», иначе «это повредит моим собственным делам и не принесет никакой пользы пострадавшим». Он решил брать столько рабов, сколько сможет получить. Ньютон позже немного успокоил свою совесть, когда узнал от Генри Такера, что французский капитан остался жив и сам Такер выкупил его у местных каперов. Однако шесть членов команды были убиты и троих выбросили за борт. У Ньютона на борту оказались люди с опытом успешного мятежа.

Самым важным делом теперь стала охрана растущего числа невольников на борту судна, но также возросли и обычные дела по закупке и хранению провизии, обеспечению невольников едой и чистке их помещений. В начале торговли, 18 декабря, Ньютон отметил: «Так как на корабле теперь 12 рабов (из 36 необходимых), день начинается с того, что надо проверять оковы и ставить часовых». Рабов рассматривали как «врагов». Ньютон и команда считали, что невольники сделают все, чтобы избежать неволи и вернуть себе свободу. Рабов-мужчин поэтому заковывали обычным способом — парами, и при этом на палубе находилась вооруженная охрана. Ньютон также ввел за правило стрелять из небольшого орудия, часто во время еды, когда все находились на палубе, чтобы запугать невольников. Оружие было всегда начищено, заряжено и готово к стрельбе. Вокруг борта были натянуты сети, чтобы предотвратить побег, баррикада была обновлена, и в помещениях рабов постоянно велись обыски, чтобы там нельзя было спрятать никаких орудий сопротивления. Вечером 6 мая капитан написал: «Люди нашли два ножа и мешок небольших камней в мужском помещении». Мужчины-невольники были угрюмы, и многие останутся такими в течение всего рейса. «Знойные дни и сырые ночи» наполнялись напряжением [214].

Ньютон посадил под замок невольников в трюм, где они вдыхали почти невыносимую «горячую и отвратительную вонь». По ночам пленникам приходилось пробираться в темноте через плотную массу тел к «бочкам-нужникам», где они испражнялись. Разъяренные поединки вспыхивали между прикованными друг к другу соседями, на которых кто-то неосторожно наступал. Иногда, как отмечал Ньютон, бочки опрокидывались, превращая ужасающую ситуацию в невыносимую. Тем временем из-за сильной качки кандалы перетирали тела невольников (пока они лежали на грубом деревянном настиле). По утрам, когда погода была хорошей, трюм открывали и рабов выводили на главную палубу для «проветривания, еды и танцев». В это время Ньютон и его команда иногда обнаруживали мертвеца, прикованного к живому. Труп выбрасывали за борт, в то время как на живых снова надевали цепи, закрепленные кольцами в полу палубы. Здесь они питались два раза в день, пища состояла из конских бобов, гороха и риса с небольшим количеством солонины [215].