Маркус Редикер - Корабль рабов

Жизнь капитана, возможно, была спасена случайным появлением на горизонте работоргового судна. На его борту было несколько мятежников, и капитан хотел (что было обычным делом) отдать их на борт военного корабля в обмен на некоторых военных матросов. Ньютон с энтузиазмом выразил свое согласие на такой обмен, чтобы избежать угрожавшего ему плавания в Вест-Индию. Военный капитан разрешил ему уйти и посчитал это удачным избавлением. Таким образом, Ньютон попал на работорговый корабль из-за своего собственного непослушания и элемента случайности, выразившегося в появлении другого корабля.

Оказалось, что капитан невольничьего судна знал отца Ньютона, но ни эта связь, ни новая ситуация не заставили Ньютона изменить свое поведение: «У меня было неудачное остроумие, которое может создать много врагов и неприятностей своему обладателю. В ответ на предполагаемое оскорбление я сочинил песню, в которой высмеивал капитана судна, его приказы и его самого, и скоро научил этой песне всю команду». Капитан вряд ли был доволен тем, как именно Ньютон и его друзья высмеивали его в песне, но так случилось, что он вскоре умер. Однако первый помощник, который занял место капитана, относился к Ньютону не лучше и вскоре стал угрожать вернуть его на борт военного корабля при первой же возможности. Испуганный Ньютон решил снова удрать и покинул судно, не взяв с собой ничего кроме одежды, которая была на нем. Он добрался до берега Бананового острова в устье реки Шербро на побережье Сьерра-Леоне.

Здесь Ньютон решил поработать на местного белого торговца, который действовал как посредник между африканскими торговцами и работорговыми судами. Но он поссорился со своим новым хозяином, и с ним начали плохо обращаться. Ньютон усугубил ситуацию, поругавшись с черной женой торговца, за что тот практически превратил его в раба. Ньютона заковали, морили голодом, избивали и дразнили. Его полуголое тело покрылось волдырями от жара тропического солнца, но это не препятствовало ему вспоминать Евклида, «чтобы рисовать диаграммы длинной палкой на песке». В течение долгого года он жил, питаясь кореньями и тем, что давали ему «незнакомцы и даже закованные рабы, которые тайно приносили мне еду (когда охранники этого не видели) из своего жалкого пропитания». Но помнил ли он потом эту доброту? Позже он цитировал 16-ю главу книги Иезекииля, чтобы описать себя как «изгоя, лежащего в крови». Такое обращение, как он писал, «сломило мое упорство и настроение». Ньютон считал себя «рабом», который «упал на самое дно человеческих несчастий» [207].

Но Ньютону удалось убежать от этого торговца и работать теперь на другого. Его положение значительно улучшилось, и он даже чувствовал себя счастливым, прежде всего из-за того, что он смог приспособиться к африканской культуре. Он так объяснил это превращение:

«Есть одна поговорка, ее часто используют в этих местах, о том, что белый человек произошел из черных. Это означает изменение не цвета лица, но его сознания. Я знал нескольких, кто освоился в Африке в возрасте тридцати или сорока лет, кто приспособился к характеру, обычаям и церемониям аборигенов насколько, что они предпочитали эту страну Англии: они даже стали носить талисманы и амулеты, толковать предсказания, так что даже вызывали больше доверия, чем самые мудрые среди аборигенов. Часть этого безумного увлечения захватила и меня (со временем я бы мог принять и все остальное); я вступал в самые близкие отношения с местными жителями и должен был бы жить и умереть как грешник среди них, если бы Бог не следил за мной всегда».

«Самые близкие отношения» Ньютона означают, скорее всего, что он взял африканскую «жену», и, может быть, даже не одну. Но ситуация изменилась. Белый человек, который стал черным, снова повернул назад.

После того как он попал на работу к третьему работорговцу, однажды в феврале 1747 г. он столкнулся с капитаном судна «Борзая», который сошел на берег и задавал всем потрясающий вопрос: не слышал ли кто-то здесь о человеке по имени Джон Ньютон? Оказалось, что капитан был очередным другом вездесущего отца Ньютона. Возможно, что из страха перед находящимся вдали суровым отцом Ньютон не захотел бы вернуться в Ливерпуль, но капитан был непреклонен. Он придумал хитрость, объявив, что Ньютон только что унаследовал большую сумму денег и должен вернуться в Англию, чтобы их получить. От такого Ньютону не хотелось отказываться, но, оказавшись на борту судна, он вновь начал все высмеивать и наслаждаться бравадой — он изобрел новую присягу, высмеивал «библейскую историю» и скандировал «непристойные и нечестивые слова». Капитан начал называть его Ионой, который стал источником всех проблем в рейсе.

На обратном пути Ньютон «был разбужен морским гулом и штормом, из-за которого корабль дал течь». Мокрый и испуганный, он услышал крик о том, что судно тонет. Когда Ньютон выбрался на главную палубу, один из его товарищей оказался за бортом. Во время шторма один борт оказался пробит, и вода начала заливать корабль. Волны сорвали бочки и смыли домашний скот с палубы. Ньютон и несколько других членов команды взялись за насос, в то время как другие метались с ковшами и ведрами и, выжимая одежду, затыкали ею протекающие швы корабля. К счастью, судно несло только легкий груз — воск и древесину, и оба были легче воды. Ньютон неистово качал насос и пытался вдохновлять своих помощников, но вместе с водой прибавлялось и уныние. В какой-то момент Ньютон даже уговаривал капитана продолжать, тогда «Господь пощадит нас». Он сам удивился своим словам и возвратился к насосу, где матросы обвязали себя веревками, чтобы удержаться и не быть смытыми в море. После девяти часов выматывающей работы Ньютон «рухнул в кровать» в сомнении и безразличии — нужно ли ему подниматься снова. «Он медленно начинал молиться; момент его религиозного перерождения был близок. Ветер и волны, наконец, стихли, и Ньютон посчитал свое выживание знаком, “вмешательством чудесной Божественной власти”». Команде удалось добраться до берега Ирландии и, в конечном счете, вернуться в Ливерпуль, куда Ньютон прибыл без денег, без друзей, без всякой перспективы работы, но с новой верой и желанием никогда не возвращаться в Африку [208].

Его решение не прошло испытание на прочность. Торговец Джозеф Менести, еще один друг его отца, предложил Ньютону принять командование работорговым судном. Никогда не плававший на таких кораблях Ньютон отказался принять прибыльное предложение, полагая, что ему не хватит на это ни знаний, ни опыта. Но он согласился отправиться в плавание на корабле «Браунлоу» в качестве помощника капитана Ричарда Джексона. Ньютон вел дневник, но, в отличие от других его записей, он не сохранился. Тем не менее это свидетельствует о том, что у него было для этого свободное время. Главная забота помощника капитана на африканском побережье состояла в том, чтобы «переплывать с места на место и покупать рабов». Во время сезона дождей он провел пять или шесть дней в лодке, «как говорится, вымокнув до нитки, то засыпая и просыпаясь». Он видел на берегу нескольких отравившихся матросов, «и я сам захоронил шесть или семь человек, умерших от лихорадки». «Однажды волна смыла его за борт, и волна выбросила его полумертвым на берег, так как он не умел плавать». Остальные утонули. Затем на судне среди невольников вспыхнул бунт, в результате которого многие умерли прежде, чем судно добралось до Чарльстона в Южной Каролине. Шестьдесят два человека из 218 погибли, что составляет уровень смертности в 28,4%. Ньютон, однако, не испугался и, вернувшись в Ливерпуль 1 декабря 1749 г., начал готовиться принять команду корабля «Герцог Аргайл», на котором он совершит свой первый рейс в качестве капитана. Ему было только двадцать четыре года, но море было у него в крови и у него был опыт плавания с грузом рабов [209].