Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Хотя Владивостокский инцидент, казалось, доказал, что город слишком уязвим, чтобы быть центром буферного государства, последствия японского нападения оказались куда более благотворными для владивостокского правительства, чем Краснощёков или японское командование могли ожидать. По словам Никифорова, когда японское командование в ходе нападения попыталось создать новое правительство, Иван Иннокентьевич Циммерман, Василий Георгиевич Болдырев и другие владивостокские несоциалисты отказались участвовать в нем [513] Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. М., 1963. С. 192–194; Руднев С. П. При вечерних огнях: воспоминания. С. 306–307. . Вместо этого многочисленные интеллигенты, политики и военнослужащие самых разных политических взглядов – кадеты, Торгово-промышленная палата, Биржевой комитет, социалистические партии, профсоюзы и другие организации – сплотились вокруг Временного правительства Дальнего Востока, называя фактическую японскую оккупацию Приморской области «великим национальным бедствием и глубоким унижением русского национального достоинства и суверенитета» [514] Дальневосточное обозрение. 1920, 9 апреля. С. 3–4. . Умеренные социалисты и либералы из зоны отчуждения КВЖД тоже встали на сторону владивостокского правительства [515] РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 2. Д. 319. Л. 34–35 об. (Председателю Временного правительства Приморской областной земской управы от Объединенной конференции профессиональных, железнодорожных и городских союзов, политических партий и общественных организаций г. Харбина, 22 апреля 1920 г.). . Железнодорожные служащие отказались выходить на работу, что привело к сокращению движения по железной дороге: теперь ею пользовались только японские военные, а их перемещение обеспечивали японские служащие. Железнодорожная стачка, поддержанная другими рабочими, привела к нехватке продовольствия и горючего. Поскольку и на международном уровне японское выступление тоже не получило поддержки, японское командование позволило владивостокскому правительству вернуться к выполнению своих обязанностей [516] United States Department of State. 1920. Vol. 3. P. 509–510. .

Опыт японского империализма создал потенциал для широкой поддержки ДВР в Восточной Азии не только с социалистических, но и с оборонческо-националистических позиций. В первую годовщину восстания 1 марта в Корее «Голос Родины» указал на солидарность корейцев и русских, страдающих от японской оккупации, которая стала лишь крепче после японского нападения на русских и корейцев 4–5 апреля 1920 года. «Дальневосточное обозрение» утверждало, что антияпонские настроения русских и корейских социалистов разделяют и китайские торговцы, в остальных отношениях консервативно настроенные. «Шанхайская жизнь», находившаяся под контролем большевиков, писала, что Корея и Китай являются для России «естественными союзниками в общей борьбе за право устраивать самим свою жизнь», но одновременно с этим указывала на отсутствие в России интереса к событиям в Восточной Азии [517] РГИА ДВ. Ф. Р-4686. Оп. 1. Д. 1. Л. 54 (ДальТА – представителю ДВР в Москве, 26 сентября 1920 г.); Корейцы на российском Дальнем Востоке. Кн. 2. С. 60–64, 79–81, 124–129, 148–151, 166–168, 185–186. .

Семёнов в ходе этого конфликта поддержал японцев, что подорвало его позиции и оттолкнуло от него многих каппелевцев. В конце апреля 1920 года Войцеховский ушел в отставку и отправился в Крым к Петру Николаевичу Врангелю, принявшему на себя после отставки Антона Ивановича Деникина пост главнокомандующего Вооруженными силами Юга России [518] Дальневосточная политика Советской России. C. 46–48; Атаман Семёнов. Вопросы государственного строительства. C. 86–87. . Семёнов, воспроизводя официальную японскую позицию, утверждал, что Японии необходим заслон от большевиков, позволяющий защищать ее интересы в Корее и Маньчжурии, а таким заслоном может стать лишь «мощный русский государственный плацдарм». Впрочем, он не подразумевал под этим создание буферного государства, критикуя Парижскую мирную конференцию как «мастерскую буферных государств, созданных за счет России», и заявлял о воссоздании единой России с помощью Японии как о своей главной цели. Семёнов попытался укрепить свои позиции, удовлетворив предполагаемый запрос на демократию, и 21 апреля 1920 года приказал сформировать законодательное собрание – Народное краевое совещание из казачьих, бурятских и крестьянских делегатов, которое должно было включить в свой состав и представителей других областей Дальнего Востока по мере их присоединения к усилиям по восстановлению русской государственности [519] Вечер. 1920, 6 мая. С. 2; Атаман Семёнов. Вопросы государственного строительства. С. 79–80, 83–86. . Но уступки демократии, сделанные Семёновым, не перевесили оборонческий национализм, направленный против Японии. Хотя в начале мая 1920 года вместе с каппелевцами он располагал бóльшими силами, чем 15-тысячная Народно-революционная армия, он так и не сумел мобилизовать население [520] Шли дивизии вперед: народно-революционная армия (Дальневосточной республики) в освобождении Забайкалья, 1920–1921: Сб. документов / Сост. В. О. Дайнес, В. Г. Краснов, Т. Ф. Каряева, В. В. Боброва, Н. Е. Елисеева, В. М. Михалёва, М. В. Стеганцев. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1987. С. 122–123, 141–142. .

Неравный договор владивостокского правительства и японских представителей, выработанный согласительной комиссией и подписанный 29 апреля 1920 года, способствовал дальнейшему росту антияпонских настроений. Весьма символичным было сходство этого договора, практически оставившего Временное правительство Дальнего Востока без армии и почти без гражданской власти, а также установившего нейтральную зону вдоль железной дороги, с Двадцатью одним требованием, выдвинутым Японией Китаю в 1915 году [521] РГИА ДВ. Ф. Р-4699. Оп. 1. Д. 201. Л. 3 (Доклад Леонова о положении ДВР, политике Краснощекова – для Кушнарёва, 20 сентября 1921 г.); Дальневосточная республика. Становление. Борьба с интервенцией. Т. 1. С. 146–147. .

Некоторые либералы и умеренные социалисты надеялись, что растущее национальное согласие приведет к возрождению демократии. «Вечер» утверждал, что «дальневосточная окраина» останется российской, лишь если все группировки к востоку от Байкала, от cоветов Амурской области до каппелевцев, объединятся в одном государстве, пойдя на уступки друг другу. Народовластие обеспечит гражданский мир и позволит добиться поддержки американских и европейских демократов в мирной борьбе с Японией. Чтобы и «массы», и Антанта доверяли владивостокскому правительству, в него должны входить как социалисты, так и несоциалисты. Экономика буферного государства должна быть капиталистической, что не отменяет государственной поддержки кооперации. Умеренные социалисты и либералы вернулись к методам 1917 года, отстаивая представительную демократию и конституционализм в прессе и лекциях. Признавая, что большевики популярны среди народа, и констатируя, что несоветское государство создается в первую очередь для Антанты, «Вечер» вместе с тем утверждал, что эту популярность сложно измерить, поскольку многочисленные пробольшевистские резолюции, принимающиеся на местах, обычно составляются заранее и проталкиваются горсткой партийных активистов [522] Вечер. 1920, 30 апреля. С. 1, 4; 1920, 10 мая. С. 1–2. .