Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

После того как 13 ноября 1921 года парламент собрался вновь, социалистическая оппозиция попыталась обсудить два срочных вопроса – Дайренскую конференцию и политические притеснения. Никифоров занял примирительную позицию. Он признал, что «репрессии» против некоторых граждан ДВР имели место, и даже не стал спорить, что в числе прочих пострадали и невиновные, но объяснил ужесточение режима «военным окружением» республики. Он даже утверждал, что успешный выход из дипломатической изоляции в Дайрене или Вашингтоне может привести к большей свободе в ДВР [721].

Впрочем, полноценные парламентские дискуссии оказались невозможными, потому что подконтрольное РКП(б) большинство требовало, чтобы Народное собрание сосредоточило свое внимание на хозяйственных вопросах. Оппозиция, впрочем, воспользовалась возможностью задать вопросы премьеру для критики большевиков. Никифорову задали 171 вопрос. Большинство вопросов исходили от эсеров Александра Ильича Погребецкого и Павла Николаевича Ерёмина, но некоторые проблемы поставили и депутаты-крестьяне, а также консерватор Черняев. Большая часть вопросов касалась таких тем, как централизация и подавление оппозиции, в частности внесудебные аресты Госполитохраны, растущее давление на профсоюзы со стороны Дальневосточного совета профсоюзов и его влияние на Совет министров, вымогательство НРА у населения, неконституционная «цензура почтово-телеграфной корреспонденции», продолжающиеся высылки в Советскую Россию и функционирование партийных школ РКП(б). Другие вопросы затрагивали тему недопущения оппозиции к внешней политике и конкретные случаи нарушения законов со стороны официальных лиц ДВР [722].

Хотя Никифоров уклонился от многих вопросов, подконтрольное РКП(б) большинство в парламенте утверждало, что удовлетворено его ответами. Однако умеренные социалисты продолжали настаивать на том, что республику спасет лишь единство и формирование подлинно коалиционного правительства. Погребецкий утверждал, что буферное государство должно опираться на прочную экономическую и юридическую основу, поскольку Советская Россия слишком слаба, чтобы гарантировать существование ДВР перед лицом международной угрозы. Бинасик заявлял, что полноценной системы правосудия в республике нет, поскольку парламентское большинство стремится лишь к сохранению диктатуры РКП(б). Внепартийный демократ Зубакин был настроен еще критичнее, утверждая, что в ДВР, несмотря на провозглашенный поворот к демократизму, продолжают внедряться советские принципы руководства. Впрочем, большевик Владимир Александрович Бородавкин, представлявший фракцию крестьянского большинства, снова отметил, что прежде всего надо сосредоточиться на практических вопросах, а большевик Михаил Петрович Копытин пошел еще дальше, заявив, что ДВР является всего лишь частью Советской России и не может считаться ничем иным. По словам Копытина, победят либо коммунисты, либо буржуазия – и поэтому все социалисты должны встать на сторону коммунистов [723].

Действительно, Временное Приамурское правительство и другие антибольшевистские группировки провели против ДВР целый ряд военных операций. Хотя летом 1921 года войска Унгерна, атаковавшие Забайкалье с монгольской территории, были разгромлены, владивостокское правительство, казалось, одерживает верх в возобновившейся Гражданской войне к востоку от Байкала. В августе 1921 года Хрисанф (Христиан) Платонович Бирич, бывший ссыльный, а затем рыбопромышленник, и уссурийский казак Валериан Иванович Бочкарёв организовали военную экспедицию на Камчатку [724], чтобы взять под контроль северную часть побережья, а затем двинуться в Якутскую область. По словам Владимира Петровича Аничкова, арендовавшего комнаты в доме Х. П. Бирича, план был вдохновлен его женой Пелагеей Петровной Бирич и поддержан Н. Д. Меркуловым. В сентябре 1921 года экспедиция заняла Петропавловск, подтвердив заявления Временного Приамурского правительства, что Камчатская область теперь находится под его властью [725]. В ноябре 1921 года несколько тысяч противников большевизма, в первую очередь каппелевцы, называвшие себя белоповстанцами, чтобы избежать нарушения соглашения с Японией от 29 апреля 1920 года, атаковали Анучино, центр пробольшевистского партизанского движения, и в конце месяца столкнулись с регулярной армией ДВР. Войска Викторина Михайловича Молчанова обратили НРА в бегство и 22 декабря 1921 года взяли Хабаровск. По словам Молчанова, план белоповстанцев, разработанный Вержбицким, заключался в том, чтобы разжечь народные восстания против большевиков, – но он не сработал [726].

Читинское и владивостокское правительства были вынуждены иметь дело с крайним разнообразием дальневосточного населения. Для обоих правительств важную роль в политике и экономике играли как крупные меньшинства – бурят-монгольское, корейское, украинское и китайское, – так и меньшие по размеру, но существенные еврейская, тюрко-татарская и японская общины, а также сообщества коренных народов Дальнего Востока [727]. Чита и Владивосток были не только озабочены тем, как расширить свою социальную базу и продемонстрировать свою инклюзивность как «третьего пути» в Гражданской войне, но и стремились вовлечь меньшинства в военные операции, а также, в случае ДВР, в экспорт революции в Азию.

Несмотря на интернационализм большевистских лозунгов, депутаты Учредительного собрания Дальнего Востока от меньшинств оказались вынуждены защищать право на национальное самоопределение. Эсер Петр Никифорович Дамбинов, Гомбожаб Цыбиков, Жамьян Шойванов и другие бурятские депутаты приняли участие в разработке законодательства по этническим меньшинствам вместе с политиками-корейцами (Хван), евреями (Абрам Давидович Киржниц) и украинцами (Лукьян Родионович Глибоцкий и Василий Афанасьевич Кийович). Дамбинов и Цыбиков были избраны в Комиссию по выработке Основного закона и подкомиссию туземных дел. Кийович участвовал в выборах по списку Хабаровской уездной рады, но его поражение не помешало ему принять участие в законодательной работе [728].

Конституция ДВР предоставляла «всем туземным народностям и национальным меньшинствам» на территории республики право на «широкое самоопределение» и учредила Министерство по национальным делам, которое сначала возглавил меньшевик-латыш Лукс, а затем большевик-бурят Матвей Иннокентьевич Амагаев. Задачей Министерства было осуществление на деле конституционных положений и разработка дополнительных законов. Согласно Конституции, буряты были единственной группой населения, имеющей право на территориальную автономию, которой их политики требовали начиная с 1917 года. Проект Киржница из Бунда заложил основу для культурно-национальной (экстерриториальной) автономии других национальных меньшинств [729]. Эти две идеи – территориальная автономия, которую предпочитали эсеры и некоторые другие социалистические националистические группы, и экстерриториальная автономия, предложенная австромарксистами и в дальнейшем разрабатываемая Бундом, – были частью леволиберального дискурса в последние годы Российской империи и после Февральской революции. В 1917 году их подробно обсуждали сибирские областники, а в 1918 году экстерриториальная автономия вошла в Конституцию УНР [730].