Иннеса Геннис - Восток. Культура Китая и Японии

Родоначальником классической чайной церемонии, не имеющей ничего общего с придворными развлечениями, был Мурата Дзюко (Сюко) (1422–1502). Будучи монахом, он возродил глубокие духовные основы этого ритуала, придав ему дзенский смысл. Главной целью чайной церемонии стало отрешение от суетного мира и погружение в особую возвышенную атмосферу ради духовного очищения, медитации. Мурата Дзюко тщательно разработал все детали и оборудовал для проведения чайной церемонии специальное помещение, которое стало прототипом чайного павильона. Он обучил всем тонкостям этого обряда сёгуна Асикага Ёсимицу, который в свою очередь распространил эту традицию среди придворной аристократии, дав ей путевку в жизнь.

Для проведения чайной церемонии использовался специальный павильон — тясицу . Стены чайного домика затягивались желтой бумагой, пол устилался татами . Окна небольшого размера располагались асимметрично и закрывались раздвижными створками, также оклеенными желтой бумагой. Свет проникал и через низкую входную дверь. Пройти через нее можно было, только сильно наклонившись и тем самым оказывая уважение хозяину и самому месту. Чайный домик мог быть и глинобитным с крышей, покрытой соломой.

В тясицу было помещение для гостей, которое отделялось раздвижной перегородкой от маленькой подсобной комнатки для мастера чайной церемонии, из которой он выходил к гостям. В центре чайной комнаты был устроен очаг, на котором кипятилась вода для чая. Напротив входа располагалась ниша для любования — токонома , в которой помещался свиток с изречением или живописью, выражающий тему чайной церемонии или передающий настроение хозяина, а под ним на специальных полочках стояли курильница и букет для чайной церемонии — тябана , подчеркивающий время года.

Помимо опорных столбов деревянной конструкции чайного павильона в нем находилась центральная стойка — нака-басира . Она не несла в себе функции опоры. Изготовленная из естественного чуть искривленного и покрытого корой древесного ствола, она выполняла символическую и эстетическую роль. На фоне геометрически четких очертаний чайной комнаты нака-басира воспринималась как естественный скульптурный объем, вызывая ассоциации с образами природы. Во всей своей обстановке чайный домик воплощал эстетический принцип ваби-саби — принцип «неброской, скромной красоты». Чайный домик строился неподалеку от жилого дома и окружался чайным садом — тянива , который создавал для участников чайной церемонии настроение спокойной отрешенности. Композиция такого сада состояла из вечнозеленых кустарников, сосны, бамбука, расположенных в нарочитом беспорядке камней, поросших мхом, старых каменных фонарей, которые зажигались, если чайная церемония проходила в темное время суток. Через сад к чайному домику вела дорожка, выложенная камнем и напоминающая каменистую тропинку в горах. У входа в чайный домик находился каменный колодец для омовения перед церемонией.

Чайная церемония всегда проходила в камерной обстановке. Мастер чая приглашал на церемонию не более пяти человек, назначая определенное время. Гости собирались за полчаса до начала, опаздывать было непозволительно. Вначале надо было пройти через ворота в чайный сад и по дорожке, выложенной камнями, дойти до чайного домика. Все собравшиеся, омыв лицо и руки, и прополоскав рот водой, набранной деревянным ковшиком из колодца, садились на скамью у входа и ждали начала церемонии. Затем, неторопливо следуя друг за другом, они входили в дом, оставляя свою обувь перед входом. Проходя в чайный домик через узкий и низкий вход, они символически выходили за пределы обыденного мира. Последний из гостей задвигал створку двери, ее легкий стук подавал хозяину знак, что гости собрались. Какое-то время он давал гостям рассмотреть предметы, выставленные в нише токонома , и затем выходил к ним из соседней комнатки, всех приветствуя низким поклоном.

Сидя на татами, участники молча в тишине наблюдали за происходящим. В очаге уже был разведен огонь, и вода грелась в котелке. Мастер чая в строгой последовательности вносил необходимую утварь. Все его движения, неторопливые и размеренные, были выверены в такт дыханию и создавали общую атмосферу умиротворения, покоя, внутренней сосредоточенности, отрешенности от суеты.

Всего в чайной церемонии использовалось 24 предмета. Среди них были кувшины мидзусаси с водой для приготовления чая, и кувшины суйтю , в которых держали дополнительный запас воды, чаши для сливания использованной воды кэнсуй . Пространство чайной комнаты украшали керамические вазы для цветов — ханаикэ . В особых шкатулках кого хранились благовония, которые мастер чая добавлял в очаг к древесному углю. В лаковых коробочках, украшенных росписью, хранился измельченный чай. Бамбуковые ложечки использовались для того, чтобы насыпать чай в чаши. Бамбуковым ковшиком в чаши наливался кипяток. Для гостей предназначались особые чаши для чая — тяван . Вся утварь должна была выглядеть неброско, неярко, нести на себе налет старины. «Старый» вид утвари, сохраняющей «память о своем прошлом», — один из элементов эстетики чайной церемонии.

Пока закипала в котелке вода, гостям подавалось легкое изысканное, но не сытное угощение — кайсэки . Чай не принято было пить на пустой желудок. Мастер чая готовил для участников церемонии два вида чая. Вначале готовился густой чай. В большую керамическую чашу — тяван насыпался порошок зеленого чая — маття , он заливался кипятком и взбивался венчиком в пену. Неторопливо готовя чай, мастер полностью погружался в этот процесс. Затем он передавал чашу гостям. Из этой чаши каждый присутствующий отпивал по глотку, одновременно любуясь ею, и, обтерев салфеткой край, передавал другому гостю. Затем чаша возвращалась хозяину. Употребление чая из общей чаши символизировало духовное единение всех собравшихся. Затем готовился легкий чай в чашах меньшего размера, предназначенных для каждого гостя в отдельности. К легкому чаю подавались сладости — омогаси . Чаши не должны были быть слишком тяжелыми, чтобы не утомлять гостей, стенки не должны были быть слишком тонкими, чтобы не обжигать рук. Толщина стенок чаш варьировалась в зависимости от холодной и теплой погоды, времени года. Само питье чая было наполнено глубоким смыслом. Отпивая по глотку, каждый участник церемонии заглядывал в чашу, и в момент созерцания ее внутреннего пространства перед ним как бы распахивалась вселенная.

Но вот чай выпит. Наступало время беседы и любования утварью. Гости могли обсудить ее достоинства, поговорить о литературе, поэзии. Но это было вовсе не обязательно, важнее был внутренний контакт участников, духовное общение, постижение через ритуал чайной церемонии сокровенной сути красоты вещей — чаш для чая, букета в вазе, свитка в нише токонома .