Иван Плотников - Правда истории. Гибель царской семьи

Немаловажным является вопрос о датировании «Записки» Юровского — Покровского. Она датирована сыном Юровского Александром при участии дочери Юровского Риммы со слов отца, уже покойного (при передаче ее копии в 1958 г. в Свердловский обком КПСС), 1920-м годом. Эта же дата названа А. Я. Юровским Г. Т. Рябову при ознакомлении последнего с текстом в 1978 г. В начале 1960-х гг. указание А. Я. Юровского было принято, очевидно, после анализа самого документа сотрудниками Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Есть основание для принятия этой даты, как совершенно реальной и весьма точной, давно уже введенной в научный оборот. Анализ содержания документа, сопоставление его с другими позволяет твердо утверждать, что она достоверна. Отклонение может быть лишь в сторону начала 1921 г., ибо в нем о 1919 г. говорится в прошедшем времени.

Ю. А. Буранов решительно оспаривает известную дату, утверждая, что «Записка» была написана на несколько лет позднее, после 1924 г. Мотивируется эта точка зрения все тем же предположением о «фальсификации», полном неучастии в составлении документа Я. X. Юровского, описании всего М. Н. Покровским, который, не будучи участником событий, мог это сделать только после выхода в свет книг по данной теме. На этот счет приводится аргумент — факт заимствования составителями «Записки» данных о производившихся в 1918-1919 гг. белыми поисках останков Семьи Романовых у деревни Коптяки и о нахождении там «пальца» и т.п. Ю. А. Буранов исходит из твердого убеждения, что составитель «Записки» мог это узнать только из книг. Эта позиция — глубокое заблуждение. Что же об этом сказано в «Записке»?

В документе говорится: «При этом (при первом захоронении трупов 17 июля, сбрасывании их в шахту. — И. П.) кое-что из ценных вещей (чья-то брошь, вставная челюсть Боткина) было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части — этим ком[ендант] объясняет нахождение на этом месте белыми (к-рые потом его открыли) оторванного пальца и т. б.» (Последние дни Романовых. Док. С. 157).

Ю. А. Буранов заключил, что факт всех этих находок — пальца и прочего — был известен «узкому кругу следователей "белого" движения», Покровский не мог их «знать» и мог получить эти сведения и написать «уже после выхода в 1920-1924 годах книг Вильтона, Дитерихса, Соколова и других, изданных в Лондоне, Владивостоке, Париже и Берлине. В них-то и были изложены упомянутые выше детали» (Правда о екатеринбургской трагедии. Сб. док. М., 1998. С. 19-20). Но в тексте прямо говорится, что М. Н. Покровскому об этом было сказано комендантом — Я. X. Юровским. И тому, и другому, особенно последнему, в 1920 г. вовсе не надо было ждать выхода книг указанных авторов. Они это знали точно. Но если бы даже и не знали, то узнали бы точно уже в том же 1920 г., когда сначала в Лондоне на английском, затем в Париже на русском языке вышла книга Р. Вильтона «Последние дни Романовых». В ней прямо говорилось: «Нашли холеный палец, отрезанный, наверное, чтобы снять с него кольцо, а также искусственную челюсть с золотой отделкой, — то и другое признали за принадлежавшее доктору Боткину», упоминалось также об «огромном количестве драгоценностей» в том числе о конкретных предметах (Последние дни Романовых. С. 442). Эти находки были сделаны следствием белых еще в середине августа 1918 г., о чем, вопреки мнению Буранова, стало широко известно населению Екатеринбурга, газетчикам, сообщавшим о том в российской и зарубежной печати. Юровский мог знать об этом, находясь в Москве, так или иначе еще тогда же, скажем, через коммунистов-связных с большевистским подпольем, и уж, во всяком случае, с лета 1919 г., когда прибыл в Екатеринбург в качестве председателя губернской ЧК и занимал эту должность целый год, пока вновь не уехал в Москву. Под его руководством производились аресты, допросы и расстрелы по делу белого следствия и поиска останков Романовых. Были схвачены, допрошены и расстреляны первые следователи — А. П. Наметкин и И. А. Сергеев, знавшие все в точности по рассматриваемому вопросу. Местный большевик П. М. Быков, опубликовавший в 1921 г. работу «Последние дни последнего царя», материалы к которой подбирал и текст составлял с 1920 г., о следствии белых и его результатах был осведомлен; неужели руководитель облчека ничегошеньки об этом не знал?! Просто нелепое предположение. С лета 1920 г. Я. X. Юровский вновь на работе в Москве, и, конечно же, по указанному моменту мог дать пояснение М. Н. Покровскому. До книг он был не охотник. С книгой Н. А. Соколова, вышедшей в свет еще в 1925 г., он, как отмечал сам, познакомился лишь в конце 1933 г., незадолго до выступления с докладом в Свердловске (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1, д. 151, л. 18). Записка не могла быть составлена до 1920 г., ибо в ней говорится в прошедшем времени о 1919 г.: в «19-м году откопано и привезено в Москву (речь о добытых драгоценностях при раздевании трупов у шахты. — И. П.)» (Последние дни Романовых. Док. С. 157.) И вряд ли она была составлена в 1921-м, разве что в самом его начале, ибо в «Свидетельстве», датированном в отпечатанном виде весной этого года, емком и составлявшемся, надо полагать, начиная с предыдущего года, исправлен целый ряд частных неточностей (написание фамилии повара, дана фамилия «фрейлины», которую к составлению «Записки» он «забыл», и т.д.), описано все более обстоятельно и точно, рассказано о роли целого ряда лиц, прежде даже не упоминавшихся. Это лишнее и веское доказательство абсурдности предположения, что «Записка» составлена после 1925 г. По отношению к «Свидетельству» она выглядит набросками.

Итак, с полнейшей уверенностью можно подтвердить датирование «Записки» Юровского-Покровского второй половиной 1920 г., когда Юровский переехал в Москву (в крайнем случае — началом 1921 г.).

Следовательно, мы имеем дело с документом, составленным руководителем расстрела и захоронения Романовых в Екатеринбурге Юровским и видным советским историком М. Н. Покровским, написанным рукой последнего по устным и, очевидно, письменным данным самого Юровского (докладу, специальному тексту по запросу?). Нахождение доклада, сличение такового с рукописью Покровского сняло бы сомнения у самых недоверчивых. Но и без этого ясно, что данный документ ни в коей мере не есть фальсификация. Он достоверен. Он уникален и в изучении екатеринбургской трагедии восполним разве что «Свидетельством», его разделом «Последний царь нашел свое место», которое исследователями до сих пор практически игнорируется. В свете приведенной аргументации ясно: всем принимающим писания Ю. А. Буранова по рассматриваемому вопросу как результат добросовестного и квалифицированного анализа и оценки исторических документов пора отнестись к его выводам с той критичностью, которой они заслуживают.