Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Рисунок 47. Размещение крупнейших этнических группировок славян и их соседей в 166–250 гг. н. э. Значение знаков — как на рисунке 46

в) Не имеют под собой никаких оснований попытки некоторых исследователей усматривать в описанных Тацитом племенах лугиев (бассейн Вислы и Одера) славяноязычный этнический массив. Из контекста «Германии» явствует, что в составе лугиев преобладало германоязычное население, хотя вероятно присутствие здесь и иных этнических компонентов, родственных кельтскому и иллирийскому населению Центральной и Юго-Восточной Европы. Существование в рамках лугийского союза племен I в. н. э. небольших групп славян не исключено, но маловероятно и пока недоказуемо. Из сопоставления данных Тацита, отказавшегося от традиционной восточной границы Германии по Висле, с данными Плиния и Птолемея, знающих отдельные группы германцев и на правобережье Вислы, следует, что на востоке зона доминирования германоязычных племен простиралась несколько восточнее Вислы, примерно до среднего течения Западного Буга, смыкаясь в районе верховьев Днестра с областями прикарпатских бастарнов, в среде которых в I в. н. э. также преобладало германоязычное население.

г) Территория возможного доминирования венетов во второй половине I в. н. э. соприкасалась с областью германцев, т. е. ограничивалась примерно средним течением Западного Буга, на юго-западе охватывала Подольскую возвышенность, не достигая, однако, течения Верхнего Днестра, где жили бастарны, а позднее и появившиеся здесь в последней трети I в. н. э. дакийское племя костобоков. На юге граница между областями доминирования венетов и ираноязычного кочевого мира, лидерами которого становились в Причерноморье аланы-массагеты и роксоланы, проходила в северной части лесостепи, по верхнему течению Южного Буга и, вероятно, выходила к Днепру у устья Роси или несколько севернее его, где обычно и в более позднее время, в Средневековье, проходила граница между оседлым и кочевым миром в периоды активизации последнего. Восточная граница венетов, по данным письменных источников, не улавливается. По представлениям Тацита, на севере область доминирования венетов простиралась до феннов. В последних исследователи Тацита с достаточным основанием усматривают соприкасавшихся с германцами на севере Скандинавии далеких предков саами-лопарей, которые в те времена населяли также северную часть Финляндии и Мурманский полуостров, а возможно, даже Карелию и западную Архангельщину, где саами еще отмечаются в XII–XIV вв. Однако если сведения о контакте венетов с германцами Повисленья, с бастарнами и кочевым миром носят у Тацита достаточно конкретный и убедительный характер и косвенно подтверждаются другими источниками, то указание на соприкосновение венетов и феннов имеет чрезвычайно общий характер и не подтверждается какими-либо показаниями других источников. Поэтому неясно, сталкиваемся ли мы в лице тацитовых венетов с широким, этнографическим понятием, заимствованным римлянами у германцев и обозначающим все народы лесной зоны Восточной Европы от лесостепи примерно до Ладожского озера, или же в действительности венеты были известны германцам и римлянам лишь в южной части очерченной территории, где-то между Поднестровьем и Понеманьем, а сообщение о контакте венетов и феннов представляет искусственную конструкцию римских ученых, соединивших в целостную этногеографическую картину полученные из разных источников сведения о феннах на севере Скандинавии и о венетах восточнее Повисленья.

д) Если считать областью обитания и доминирования венетов все леса между лесостепью и Ладогой, то тогда, из соображений исторических и лингвистических, следует допустить, что общим названием venethi германцы обозначали какие-то группы западных финнов, балтов, балто-славян, предков исторических славян, и, возможно, некие этнические группы, близкие к балканским венетам и иллирийцам. С этим широким значением термина venedi-venethi, вероятно, связаны и сообщение Плиния о неких венедах на восточном побережье Балтики в последние века до н. э., и свидетельство Генриха Латыша о незначительной группе неких вентов в тех же местах в XII–XIII вв. Однако если считаться только с южной частью области тацитовых венетов, где последние выступают как историческая реальность, то естественнее всего видеть в этих «реальных» венетах либо родственную западнобалканскому населению этническую группу, которую условно назовем «северными иллирийцами», либо непосредственных предков исторических славян (вместе с пограничными балто-славянскими группами). Ряд косвенных соображений делает более предпочтительной гипотезу о славянстве южной части венетов Тацита. Как известно, именно в области «реальных» венетов Тацита локализуются stavani, помещенные Птолемеем между народами Прибалтики и степняками-аланами. По общему мнению, это сообщение Птолемея восходит к описанию торгового пути, составленному купцами, торговавшими в Восточной Европе в I — начале II в. н. э., и ряд исследователей склонны усматривать в stavani искаженное самоназвание славян. Кроме того, Тацит во всех случаях, когда речь идет о народах негерманских или таких, в «германстве» которых он сомневается, оговаривает, к какому известному римлянам «варварскому» языку близок язык описываемого народа. Говоря же о венетах, этническая принадлежность которых была для него спорной, и об их образе жизни и обычаях, о которых Тацит как будто имел хорошее представление, он почему-то умалчивает об их языке. Возможно, именно в этом случае у Тацита отсутствовали какие-либо данные о языке, но можно допустить и другое: у Тацита (или его информаторов) были сведения о языке венетов, но этот язык оказался для римских купцов совершенно новым, не имеющим аналогий. Подобная ситуация маловероятна, если речь идет о языке, близком к иллирийскому, о котором Тацит имел определенное представление, и вполне допустима, если речь идет о славянском языке.

е) Территория обитания и область набегов «реальных» венетов Тацита соответствует северной части той области «обоюдного страха» между германцами и сарматами, которая, по Тациту, ограничивает «Германию» с востока. Неслучайность такого совпадения подкрепляется описанием образа жизни венетов. По Тациту, они похожи на сарматов тем, что переняли у последних склонность к постоянным грабительским набегам. Таким образом, активность сарматов в области «обоюдного страха» подтверждается не только показаниями других источников, но и текстом самого Тацита. Венеты, с одной стороны, вероятно, подвергались набегам сарматов, с другой — сами выступают как активная воинственная сила. К описанию венетов Тацит подходит, двигаясь с запада на восток, и поэтому сведения о них скорее относятся к более знакомой римлянам и германцам западной части венетской территории, т. е. к западным частям Полесья, Волыни и Северной Подолии. На этой территории венеты, с одной стороны, как будто живут («строят дома»), с другой — их жизнь здесь как-то нестабильна и характеризуется постоянными грабежами и передвижениями («ради грабежа рыщут»). Действительно, отнеся бастарнов скорее к германцам по языку, образу жизни, оседлости и жилищам, Тацит в следующих фразах склонен относить к германцам венетов, за исключением строительства домов, по другим признакам, — по наличию щитов и передвижению пешими, т. е. по характеру военного дела. Видимо, ни язык, ни ряд «германских» обычаев не были свойственны венетам. Очень важно решить, против кого были направлены грабежи венетов, наносили ли они удары по прикарпатским бастарнам, или речь идет о столкновениях между племенами венетов. Возможно, что грабежам подверглось и не-кое население, жившее на очерченной территории до появления венетов и к моменту, описанному Тацитом, уже не представлявшее сколько-нибудь значительной и достойной описания этнической группы.