Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Наиболе близок к «Географическому руководству» Марина — Птолемея «Перипл Европейской Сарматии» Маркиана Гераклейского (ок. 400 г. н. э.), составленный с использованием в первую очередь вышеозначенного труда, а также сочинения некого Протагора. Некоторые данные Маркиана отличаются от сведений, дошедших до нас в труде Птолемея, и иногда менее противоречиво согласуются с реальной географией. Так, вопреки Птолемею, он утверждает, что в Вендский залив (у Птолемея — Венедский) впадают восточнее Вистулы не четыре реки, а лишь две южные — Хрон и Рудон. Действительно, изгиб Балтики от северной точки Польского Поморья до Клайпеды образует залив, который включает еще более углубленные заливы — Висленский и Куршский, отделенные одноименными косами. И в этот залив, кроме Вислы, впадают действительно лишь две достойные внимания реки — Преголя и Нямунас (Неман). Таким образом, Рудон у Маркиана соответствует Неману или системе Вилия — Неман. Две более северные реки — Турунт (Западная Двина) и Хесин (по Брауну — Пярну), естественно, никак не соотнесены с этим реальным заливом.

Особенно важно для наших целей следующее утверждение Маркиана:

Река же Рудон течет из горы аланов; населяет же и эту гору, и эту землю широко распространившийся народ аланов сарматов, у которых находятся истоки реки Борисфен, той, которая вытекает в направлении Понта.Землю по Борисфену за аланами населяют так называемые европейские хуны [181](SC I: 250–251).

Этноним «аланы сарматы» у Маркиана вместо «аланы скифы» у Птолемея более соответствует названию «Европейская Сарматия». Подтверждаются намеченные на карте Птолемея истоки Рудона с некой горы, именуемой Маркианом «горой аланов». Совершенно новым является утверждение, что истоки Борисфена находятся в земле аланов и, следовательно, сближены с истоками Рудона. «Хуны» на нижнем Борисфене отмечены и в тексте, и на карте Птолемея. Если сопоставить эти данные с реальной географической картой, то окажется, что эти истоки Борисфена соответствуют истокам крупнейшего северо-западного притока Днепра — Березины (в названии которой, так же как в названии острова Березань у впадения в море Днепро-Бугского лимана, некоторые лингвисты усматривали трансформированное и славянизированное имя «Борисфен»). И действительно, истоки Березины находятся в непосредственной близости от Минской возвышенности, где находятся истоки Немана-Рудона. Видимо, где-то на восточных склонах Минской возвышенности (называвшейся в дореволюционной географии «Алаунский кряж»), на речном пути Неман — Днепр, и проходила граница между территорией обитания ставанов и областью доминирования аланов. Некоторое удивление вызывает проникновение аланов так далеко на север в лесную зону. Но это находит приемлемое объяснение в свидетельстве другого автора, Аммиана Марцеллина, также использовавшего данные Птолемея:

За нею (за рекой Танаис. — Д. М.) тянутся бесконечные степи Скифии, населенные аланами, получившими свое название от гор; они мало-помалу постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название своего народа, подобно персам. Между этими (народами) срединное положение занимают нервы (nervi) [182], соседи высоких и обрывистых гор, на которых все коченеет от мороза и порывис-тых северных ветров. За ними живут видины (vidini)… (Am. Marc. XXXI, 13–14).

Итак, свидетельство Маркиана разъясняется текстом Аммиана. «Широко распространившийся народ аланов сарматов» (Маркиан) соответствует аланам, которые «распространили… название своего народа» на «соседние народы» (Аммиан). Нервы, на которых аланы постоянными набегами распространили свое имя, и являются непосредственными соседями «аланских» гор, около которых, собственно, аланы появляются лишь во время набегов. Заодно подтверждается свидетельство Тацита, что венеты заимствовали склонность к разбойным набегам у сарматов. Под vidini Марцеллин, вероятно, подразумевал геродотовых будинов, но написание этого этнонима позволяет осторожно предположить, что на него оказал воздействие этноним vinidi, который мог быть на слуху у Марцеллина и его информаторов. А само написание nervi, отличающееся от традиционного neuri, уже напоминает этноним, известный позднее и севернее — нерева древнерусских источников (Мачинский 1986, 1990), nerivani «Баварского географа» (см. ниже). Неслучайность употребления Марцеллином этнонима nervi подтверждается другим его текстом, где сами nervi не только напрямую соотносятся с истоками Борисфена, но и косвенно, наряду с аланами, ставятся в некую связь с известными Марцеллину реками бассейна Балтики и живущими на их берегах народами:

…Аримфеи справедливые и известные своей кротостью; через них текут реки Хрониус и Висула; неподалеку живут массагеты-аланы и сарматы (вариант: саргеты) и многие другие безвестные (obscuri, букв. «темные») [народы], коих ни языки, ни нравы нам неизвестны <���…>. Затем Борисфен, берущий начало в Нервийских горах, изобилующий первоначальными истоками и еще более увеличивающийся вследствие впадения в него многих рек, изливается в море… (Am. Marc. XXII, 38–40).

Что касается древних «известных кротостью» аримфеев, локализуемых в сочинениях классической и эллинистической эпох на востоке Европейской Скифии, то их перемещение на этнокарте, отражающей реальность второй половины I — начала III в., на запад Европейской Сарматии, на берега Преголи (Chronius) и Вислы, вероятно, объясняется их соотнесением с эстами янтарного побережья, которые, по Тациту, почти не пользуются железным оружием, а Иорданом охарактеризованы как «эсты, вполне мирный народ», и даже Херманарик подчиняет их себе не войной, а «благоразумием и доблестью». Привлекают внимание «безвестные» народы с неизвестными языками и нравами. Это явно не нервы. В таком случае, уж не венеты ли (vidini?) и стлаваны имеются в виду? А описание Борисфена определенно свидетельствует об опыте плавания по нему и его притокам тех первичных информаторов, к которым через промежуточные звенья восходит описание историка.

Если считать «алано-нервийские» горы, с которыми соседствуют (судя по всему, с востока) нервы-аланы, тождественными с Минской возвышенностью (дающей истоки рекам неманского и днепровского бассейнов), то подтверждается даже свидетельство Марцеллина об особо холодном климате этих гор, особенно если приближаться к ним с запада, как это и предполагает, например, перечисление народов на неманско-днепровском пути у Птолемея: галинды, судины, ставаны, аланы. Средняя температура января — февраля на Прибалтийской равнине –1 °C, а средняя температура января на Белорусской возвышенности (самой высокой частью которой является Минская) –8 °C (Физическая география 1976: 189–191; 195).