Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Надо учитывать также особо высокую сакрализованность афанасьевской культуры в Хакасско-Минусинской котловине с ее безупречными каменными кругами могильников, каменными пестами для растирания охры или выдавливания сомы/хаомы из мухоморов (сравни со ступками и пестами в индуистском погребальном обряде), с наличием в могилах украшений из священного золота и серебра. Все это убеждает нас, что создателями изваяний групп I–II были афанасьевцы.

В дополнение к вышесказанному позволим себе высказать смелое (в рамках доминирующего в археологии позитивистского мышления) предположение, что на форму древнейших афанасьевских курильниц оказала влияние экстрасенсорно воспринимаемая форма чакры. Напомним, что чакры «в профиль» представляют два конуса, соединенных вершинами и разделенных на несколько (обычно семь) «слоев», соответствующих «слоям» энергетического поля человека (рис. 16, справа). Курильницы же обобщенно представляют собой по форме срезанный конус, а при развитости основания — два неравных конуса, соединенных срезанными вершинами, зачастую покрытых орнаментом в виде горизонтальных полос. Именно так увидел курильницу древний мастер, изобразивший ее на стеле в Уйбат-Хулгане (К170), причем верхний конус имеет 7 слоев, а нижний — 3. При взгляде «в фас» чакры в состоянии положительной активности представляют собой круги диаметром 12–15 см, подчиненные вихревому движению (рис. 16, слева). Верхний диаметр курильниц 12–16 см, а «вихревая» или «спиральная» орнаментация нередко покрывает их внешнюю (Вадецкая 1986: рис. 1, 5), а иногда и внутреннюю (Ковалев, Резепкин 1995: рис. 2) поверхность. Отметим, что, как показало исследование (Бреннен 1992), «лепестки» на изображениях чакр в индо-тибетской традиции соответствуют (как и наши «углы»?) малым вихрям внутри большого вихря чакры; наименьшее число малых вихрей — 4. На курильнице из Малинового Лога «вихревой» орнамент охватывает каждую из ее четырех ножек [28] Вообще визионерские мистические переживания «иной реальности», достигаемые духовной ли работой, природной ли предрасположенностью или приемом галлюциногенов, как показал О. Хаксли, играли большую роль в отборе сакрально предпочитаемых реальных форм и материалов во все эпохи до Нового времени (Хаксли 1994: 72–81). .

Вернемся, однако, к основной линии наших рассуждений. Изменения, отмечаемые в группе III (утрата яйцевидности ликов, их разрастание в ширину, угловатость очертаний большинства из них, появление подпрямоугольных, а рядом с ними — немногочисленных округлых ликов и т. д.), естественно связать с появлением (или сложением) окуневской культуры, когда в Хакасско-Минусинской котловине фиксируется новый антропологический тип населения со специфическими признаками монголоидности (Козинцев, Громов, Моисеев 1995), когда деформация черепа как бы «срезает» его свод и делает переход его к боковым сторонам угловатым (Громов 1995), когда исчезают круглые ограды могил и взамен их появляются прямоугольные, когда правильный круг курильницы нарушается появлением бокового отделения, а яйцевидные сосуды сменяются сосудами, подтрапециевидными в профиль. Показательно, что даже «знак чакры» на стелах III–IV групп иногда становится квадратным или прямоугольным (рис. 12: 3, 4, 9).

Отдельные изображения группы III осмысленно включались в композицию могил уйбатского этапа окуневской культуры и, вероятно, создавались в это время. Показательно, что «солнцевидные» лики типа подгруппы IIIд, изображенные на обломках сосуда из разрушенных погребений афанасьевской и окуневской культуры на р. Аскиз, отнесены Е. Д. Паульсом на основании техники лепки сосуда (Паульс 1997) к окуневской, а И. П. Лазаретовым и С. В. Хавриным — к афанасьевской культуре, первым — по характерному для ее керамики красноватого ангоба черепков, вторым — также исходя из характера изгиба поверхности (консультации 7 дек. 1995 на конференции по ОК в СПбГУ). Предполагаю, что правы все и что сосуд с ликами относится хронологически и культурно к «пограничью» между той и другой культурой.

Утрачивая ряд ранних признаков, изображения групп III–IV, однако, развивают некоторые, лишь намеченные ранее, образы. Так, над укороченным изображением «выхода из сахасрары» в виде прямой линии, «шпиля» или «древа», одной или тремя изогнутыми линиями иногда обозначается как бы граница «иного мира», что ранее имело место лишь в уникальном изваянии В47 группы II (рис. 11: 5). Примером поздних изображений такого рода является уникальное изображение В114, насыщенное информацией и по формальным признакам примыкающее к группе III.

Оговоримся: настаивая на том, что анализируемые изображения несут явные следы знакомства с той системой представлений об энергетике космоса и человека, которая позднее станет преимущественно достоянием индо-тибетской традиции, мы понимаем, что стоявшие в открытой степи, вне поселений и могильников (Кызласов 1986: 87–167) стелы передают эзотерическое знание лишь в упрощенной форме, доступной большинству современников, как туземцев, так и паломников, которые не могли не посещать уникальный сакральный центр в Хакасско-Минусин-ской котловине. И лишь отдельные изображения «проговариваются» о большем, подробнее выявляя систему эзотерических знаний посвященных. К таким «шедеврам» в группе II относятся В47 и В103 (рис. 11: 5, 7), а среди поздних — В114 (рис. 9; графическая реконструкция нижней части изображения принадлежит автору статьи).

Рисунок 9 <���без подписи>

Характерная черта В114 — поэтапное изображение восходящей по центральному «каналу» энергии. Для удобства анализа начнем сверху. Прямо над аджной, из точки сахасрары вверх идет прямая линия; достигнув округлой границы «иного пространства», она превращается в «шпиль», врезающийся в это пространство и сходящий там на нет. Ниже аджны отчетливо показано поступление в нее энергии снизу. Прямо под аджной изображен нос с двумя ноздрями. Рядом с ним показаны две входящие в нос снизу линии, которые соединяются и в виде волнистой змеевидной линии поднимаются вверх до аджны. Это, несомненно, изображение двух нади — каналов, по которым «змеиная» энергия Кундалини поднимается от нижних чакр до аджны и сахасрары. В данном случае изображены нади ида (лунная, женственная, входящая через левую ноздрю) и пингала (солнечная, мужская, через правую ноздрю), соединяющиеся в аджне (Avalon 1913; Авадхута 1992: 84; Шалаграма дас 1991: 7–12). Любопытно, что, по одной из версий, эти каналы начинаются не от нижней чакры муладхары, а от третьей снизу — манипуры, а самая нижняя чакра, отчетливо изображенная на «девичьих» изваяниях групп I–II, это манипура (В47), в то время как на мужском изваянии В103 сбоку изображены и две самые нижние. Это наблюдение позволяет осторожно предположить, что В114 изображает деву.