Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Связка Nogardar – Russaland/Rudzaland неслучайна. Нам не известны ни письменные источники, ни топонимы, которые позволили бы утверждать, что Нижнее Поволховье с центром в Ладоге в IX–XI вв. именовались «Русью» в первичном, узком смысле слова. Видимо, этот социоэтноним и хороним, имеющий скандинаво-финно-славянское происхождение, стал впервые обозначением некоей территории к востоку от Балтики именно в окрестностях оз. Ильмень, где имеются топонимы типа Русса/Руса/Русыня и т. п. Топоним же Holmgardarborg мог бы восприниматься как результат позднейшего «географического словотворчества», но от поспешных выводов удерживает то, что он образован по той же весьма архаичной модели x+borg, что и названия Aldeigjuborg, Alaborg/Aluborg, Isaborg/Isuborg (последнее восстанавливается на основании текстов и карт XIV–XVII вв., дающих формы Isborg, Iseborg, Isuborg, Eysenburk) (см.: Schramm 1982; Мачинский 1986; Белецкий 1993; 1996а; Плоткин 1993).

Предполагаемое время действий Хрольва-Rollo в Северной Руси в основном приходится на период, когда, по условной датировке ПВЛ, основные действия Игоря и Олега были связаны с Южной Русью, с Константинополем и с хазарами. Не исключено, что в это время предприимчивый норвежско-датский викинг мог действительно захватить один из городков Северной Руси и кратковременно закрепиться в нем.

О поражающем совпадении комплекса мифоэпических сюжетов, связанных с конунгом Ладоги Хреггвидом (вещий конь, волшебный щит и копье, культ его кургана) и его убийцей Эгиром (превращение в змея, владение Ормаландом, т. е. страной змей, связь с миром мертвых и морем), с подобным же комплексом, связанным с Олегом Вещим и Волосом/Велесом, мы уже писали (Мачинский, Панкратова 1996: 54–55; Панкратова 1997: 7–12). Есть основания предполагать определенную историческую реальность и за рассказом о захвате шведским конунгом Эйреком Альдейгьюборга, но для выявления ее необходимо обратиться к ситуации начала XI в.

Как рассказывается в «Круге Земном», Торгнир-лагман напоминает шведскому конунгу Олаву, отцу Ингигерд, что некогда его предок, конунг Эйрик Эмундарсон, «покорил Финнланд и Кирьяланд, Эйстланд и Курланд и много земель в Аустрлёнд. И можно видеть те земляные укрепления и другие великие постройки, которые он возвел» (Джаксон 1994: 73). Об этом же говорит отцу и Ингигерд, предлагая ему «сражаться лучше в Аустрвеге за то государство, которым владели раньше конунги свеев и которое недавно подчинил себе Стюрбьёрн, наш родич» (Джаксон 1994: 72). То, что позднее Ингигерд соглашается на неприятный для нее брак с Ярославом при условии, что получит «в свадебный дар себе Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему относится», и что управлять этим ярлством охотно едут из Швеции такие личности, как Рёгнвальд и Ингибьёрг, позволяет предполагать, что Ладога и ее округа входили в число тех земель в «Аустрлёнде» и «Аустрвеге», которые примерно в 850–870-х гг. захватывал Эйрик Эмундарсон, старший современник Харальда Прекрасноволосого, ко временам которого и отнесено действие саги о Хрольве. He исключено, что к числу заброшенных к XI в. «земляных боргов» мог относиться и Алаборг – городище на р. Сясь, и Любшанское городище на Волхове, которые, судя по отсутствию на них кружальной керамики, прекратили свое существование до 930 г.

Однако похоже, что первичный образ некоего шведского конунга, захватившего Альдейгьюборг во второй половине IX в., в дошедшем до нас варианте саги о Хрольве перекрыт более поздними образами и событиями. И здесь мы обращаемся ко второму этапу формирования «ладожской эпической традиции» в XI в.

Единственная виса, где сохранилось архаичное название Aldeigja, происходит из поэмы «Бандадрапа» исландского скальда Эйольва Дадаскальда (ок. 1010 г.). Герой поэмы – Эйрик ярл, получивший «большие пожалования» от конунга Швеции Олава и живший там «внутри страны» (Круг Земной); жена его – Гюда. Он шел войной в землю Вальдмара, «убивал людей и жег постройки» («drapp mann folkit en brendi bygdir»), а в 997 г. взял и сжег Альдейгьюборг. В той висе Эйольва, где упомянута Aldeigja, Эйрик назван эпитетом aeghir/oeghir – «устрашающий людей» (Джаксон 1993: 158, 163, 174, 184, 244–245).

В «Саге о Хрольве» Альдейгьюборг захватывает Эйрек, конунг из Гестрекланда, что лежит «во владениях конунга Швеции»; сестра его – Гюда. По пути к Альдейгьюборгу его люди «убивали людей, жгли постройки» («drepa menn, brenna bygdir»). Главный сподвижник Эйрека – изрыгающий огонь Грим, по прозвищу Aegir, тождественному aegir/oegir – эпитету Эйрека ярла в висе. Ввиду этих параллелей связь между висой Эйольва и сподвижниками Эйреком-Эгиром в саге о Хрольве кажется несомненной. На каком-то этапе своей трансформации сага, видимо, использовала один из сюжетов поэмы Эйольва, а эпитет aegir стал прозвищем главного антигероя саги, образ которого вобрал в себя многие «бродячие» и собственно «ладожские» черты – змееобразный убийца конунга Ладоги, драконообразный «хозяин зверей» (наподобие Велеса?), способный принимать их образы и т. д.

Введение в сюжет персонажей и событий конца X – начала XI в. обнаруживается и в саге о Хальвдане. Имя главного антигероя саги (Ульвкелль Сниллинг), погибающего в конце от руки норвежского героя Хальвдана, полностью повторяет имя правителя области в Англии, во владениях которого молодой Олав Харальдссон (будущий жених, а затем тайная любовь Ингигерд-Ирины) вместе с конунгом Адальрадом разбивает войско данов, о чем упоминается в висах скальда Сигвата (Снорри Стурлусон 1980: 173). Позднее сам Ульвкелль Сниллинг погибает в сражении с тем самым норвежским Эйриком ярлом, о котором шла речь выше, а сразу после этого умирает ок. 1012 г. и сам Эйрик (Снорри Стурлусон 1980: 177–178). Возможно, отголосок реальности XI в. имеется и в саге о Стурлауге, где герои «посылают Сигхвата Высокого на восток сватать Ингибьёрг, дочь конунга» (Глазырина 1996: 165). Известно, что одноименный скальд Сигват участвовал в подготовке сватовства Олава к Ингигерд и что он сыграл ведущую роль при заключении брака Олава с Астрид, сестрой Ингигерд, причем решающие переговоры проходили в доме Рёгнвальда ярла и Ингибьёрг (Снорри Стурлусон 1980: 230–234). Можно также допустить, что в имени «дублера» Хрольва, антигероя саги о Хрольве Вильхьяльма, отразилось имя правнука Хрольва/Ролло Вильяльма Незаконнорожденного (так называет его Снорри) – завоевателя Англии, отношение к которому в скандинавском мире, судя по «Кругу Земному», было столь же отрицательным, сколь положительным было отношение к Хрольву/Ролло.

В заключение необходимо ответить на вопрос, каким образом в сагах поздней записи сохранилась архаическая (сложившаяся не позднее X в.) топонимика и мифоэпическая традиция Северо-Западной Руси? В качестве ответа предлагаем следующую гипотезу.

1. В основе отмеченного архаического пласта лежат действительные события, разыгравшиеся в Приладожье (а также к северу, востоку и югу от него) в IX – начале X в., запечатленные эпической традицией и вписанные в мифологический контекст сказаний о Свитьод Великой.