Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Чтобы отметить это возрождение, царица ввела систему двойной датировки, провозгласив шестнадцатый год своего правления первым годом новой эры. Но все это было не более чем пустыми мечтами. Антоний не мог даровать восточные территории, которые не принадлежали ему — а фальшивые титулы и коллекцию книг нельзя считать справедливой платой за войска и продовольствие. Египет, который при XVIII династии был подобен дикому туру, сейчас превратился в дойную корову Рима.

Из-за плохой подготовки и излишней самоуверенности первый парфянский поход обернулся для Антония катастрофой. За несколько месяцев войны с сильным и дерзким противником он потерял третью часть пехоты и примерно половину кавалерии. Единственной хорошей новостью в это время стало рождение сына — Птолемея Филадельфа.

Во время второго парфянского похода 34 года до н. э. Клеопатра отправилась вместе с Антонием к берегам Евфрата. На этот раз Антоний одержал незначительную победу над Арменией, которую отметили «Александрийскими дарениями» — грандиозным празднеством, помпезность которого не соответствовала достигнутым успехам. Любовники появились перед огромной толпой, восседая на серебряных тронах. Клеопатра, как всегда, явилась в облике Изиды. Антоний самонадеянно объявил своих детей правителями восточных провинций Рима. Клеопатра Селена и Цезарион получали Египет, Кипр, Киренаику и Койлесирию. Александру Гелиосу, одетому в персидские одеяния, отходила Армения, Мидия и Парфия — не важно, что последняя так и оставалась незавоеванной. Двухлетний Птолемей Филадельф, наряженный в одежды македонских царей, получил Финикию, Сирию и Киликию (юго-восток Малой Азии). Мальчики были провозглашены «царями царей», которым было предначертано царствовать над огромной восточной империей.

Однако «Александрийские дарения» были не более чем пустой помпой. Клеопатра, участвуя в этой церемонии вместе с Антонием, рисковала навлечь на себя гнев римлян, не поддавшихся влиянию восточных фантазий.

Стремительный упадок Египта в последние годы драматического правления Клеопатры хорошо иллюстрирует один любопытный документ. Этот царский декрет, датируемый 23 февраля 33 года, предоставлял неограниченные налоговые привилегии некому римскому военачальнику по имени Публий Канидий, который был правой рукой Антония. Декрет Клеопатры давал ему разрешение каждый год вывозить десять тысяч мешков зерна (вспомним, что Египет окрестили «житницей Рима») и ввозить пять тысяч амфор вина, не облагавшихся налогом.

Но Канидию и этого было недостаточно, его египетские поместья и арендаторы еще и освобождались от всех налогов. Иными словами, на этого человека больше не распространялось налоговое законодательство. Это дает все основания расценивать этот декрет как самую крупную и циничную политическую взятку в истории. Документ был направлен высокопоставленному правительственному сановнику в Александрии, чьей обязанностью было сообщить о нем остальным чиновникам гигантского бюрократического аппарата. Чтобы подчеркнуть важность декрета, его текст заканчивался императивным «ginesthoi» , то есть «привести в исполнение». Вполне возможно, что Клеопатра держала этот документ в руках. Если это было так, то этим она не просто приняла один из налоговых законов, а подписала себе смертный приговор.

События 33 года лишний раз доказали, что Рим слишком тесен для притязаний двух честолюбивых личностей. В этом противостоянии Антоний, которому принадлежали восточные провинции и имевший друзей в Сенате, казался более вероятным победителем. Но Октавиан, внучатый племянник Цезаря, был полон решимости бороться до конца. Столкновение их интересов толкало страну в пучину очередной гражданской войны — как это случилось шестнадцать лет назад при противоборстве Цезаря и Помпея.

Любовная связь Клеопатры и Антония была только на руку Октавиану, который объявил египтянку главным врагом Рима. Он использовал эту связь, чтобы противопоставить себя как истинного римлянина распутнику и предателю Антонию. И не важно, что соправитель Клеопатры, Птолемей XV Цезарион, был сыном Цезаря. В глазах Октавиана Клеопатра была олицетворением всего чуждого и враждебного интересам Рима. И судьба Клеопатры, так же как и судьба ее страны, должна была решиться во внутренней междоусобице римлян.

Когда война между обеими фракциями стала неизбежна, Клеопатра и Антоний отплыли из Александрии во главе огромного флота из 230 кораблей, из которых египетских было 200. Они остановились на некоторое время в Эфесе и на Самосе, пока, наконец, не прибыли в Афины. Здесь Антоний официально развелся со своей бывшей женой Октавией, тем самым порвав последние нити, которые связывали его с Римом.

Война началась, когда теплая весна 31 года до н. э. сменила зиму. Вскоре стало очевидно, что тактические способности Антония не соответствуют его амбициям. В начале сентября его армия была окружена в западной Греции, а флот блокирован в Амбракийском заливе. Единственным выходом из сложившейся ситуации было морское сражение. И вот 2 сентября 31 года у мыса Акциум состоялось битва, которая более походила на бегство, нежели на настоящий бой. Антоний и Клеопатра бежали с шестьюдесятью кораблями, спасая свои жизни. Он нашел прибежище в Ливии, а она вернулась в Александрию [407].

Жизнь научила Клеопатру, что потерпевший поражение владыка не будет долго править. Поэтому она приказала украсить корабли, как если бы и вправду возвращалась победительницей. Через несколько дней в александрийский дворец прибыл Антоний, и любовникам пришлось приложить немалые усилия, чтобы сохранить иллюзию благополучия. По случаю совершеннолетия Цезариона было организовано торжественное празднество. Хлебные раздачи всегда были гарантией благосклонности толпы и отвлекали ее внимание от плохих вестей. Жизнь продолжала течь в привычном русле: неуклюжая бюрократическая машина вращала свои колеса, издавались правительственные указы и собирались налоги (конечно, если ты не Канидий). В верхнеегипетском городе Гебту (Кифт) гильдия сукноделов заключила договор с двумя жрецами, обязуясь взять на себя расходы местного культа быка. Бюрократия и поклонение животным были имманентно свойственны египетскому обществу, и этот культ оставался по-прежнему неуязвим.

Но за этой ширмой скрывались лихорадочные приготовления Клеопатры к бегству. Она намеревалась отправить Цезариона в Индию и распорядилась перетянуть остатки флота волоком на побережье Красного моря. Однако корабли был сожжены набатейцами, и царица, не имея других путей для отступления, оказалась в ловушке. В отчаянии она отправила послов к Октавиану, который двумя армиями — одна из Сирии, другая из Киренаики — наступал на Египет. Клеопатра была готова отречься в пользу детей, лишь бы Октавиан оставил Египет в покое. Но он не ответил на эти мольбы.