Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Для рядовых граждан Фив период XVIII династии ознаменовался учреждением нового типа публичных религиозных зрелищ, резко отличавшихся от утонченных тайных ритуалов, свойственных ранее государственным культам. По сути, весь город стал гигантской сценой под открытым небом для поклонения идее божественной царственности: даже богов выносили из-за высоких стен храмов, чтобы они осенили народ своим благоволением.

Крестьяне Верхнего Египта в своих скромных хижинах продолжали поклоняться традиционным домашним божествам: бегемотихе Таверет, защитнице беременных женщин; Бэсу, карлику с львиной головой, опекуну матерей и детей; богине-корове Хатор, взиравшей на всех поклоняющихся ей материнским оком [153]. Однако к этим давно знакомым спутникам египтян добавились теперь более возвышенные члены государственного пантеона, в первую очередь — бог луны Хонсу, его мать Мут и ее супруг Амон-Ра, царь богов. Во время больших фиванских процессий, характерных для Нового царства, эта триада впервые стала доступна простым людям. По знаменательным дням и праздникам — в особенности во время Прекрасного Праздника долины и ежегодного праздника Опет — жрецы выносили на плечах барки Амона и Хонсу из великого храма в Ипет-Суте и шествовали с ними по заполненным народом улицам Фив. Не только писцы и храмовые служители, но любой крестьянин или кузнец могли понежиться в теплых лучах божественного присутствия. Подобные зрелища придавали яркость и веселье их однообразной жизни, но также и создавали в их сознании чувство прочной связи с официальными догматами государства. Как и повсюду, в религии фараонов было поровну политики и благочестия.

Штаб-квартира культа Амона находилась в Ипет-Суте, но он господствовал над всеми слоями фиванского общества. Судя по росписям и текстам гробницы, светские обязанности Менхеперрасенеба как верховного жреца были значительнее, чем религиозные. Он живо интересовался строительными проектами Тутмоса III в Ипет-Суте и хвалился, что сам руководил работами. Еще важнее были заботы об экономике храма: об огромных стадах, земельных владениях по всему Египту, о доходах с рудников в Восточной пустыне и Нубии. Менхеперрасенеб уделял много времени осмотру скота, надзору за доставкой продукции сельского хозяйства и рудников и обеспечению храмовых закромов — все это, естественно, делалось от имени владыки. Часть богатств, поступавших в Ипет-Сут, предназначалась для храмовых мастерских, где трудились искуснейшие ремесленники страны. Они изготовляли драгоценную утварь не только для самого храма, но также для царского обихода.

Храм и дворец: в Древнем Египте эти две системы были неразрывно связаны и поддерживали друг друга. Первостепенной задачей Менхеперрасенеба в качестве верховного жреца была поддержка монархии, идеологическая и финансовая. Особенно заметно проявлялась эта связь в церемониале представления царю иностранных послов. Парад колоритных чужеземцев с их экзотическими подношениями — минойцы с фигурными кубками, сирийцы с дрессированными медведями, хетты и жители Азии с оружием и слитками металлов — подчеркивал верховенство египетского владыки над всеми прочими, а также его сказочное богатство.

В то время как Менхеперрасенеб обеспечивал лояльность монарху храма и жречества Амона-Ра, на его коллегу Рехмира была возложена еще большая ответственность: управление гражданской администрацией Верхнего Египта. В должности южного визиря Рехмира исполнял административные функции и как придворный, и как судья: ежедневно получал сообщения от других сановников, принимал жалобы на местных чиновников, председательствовал на наиболее важных судебных слушаниях. По его собственным словам, «выше был [только] царь» [154]. Рехмира тоже получил столь высокий пост не благодаря личным способностям, а за счет влияния семьи: он принадлежал к роду потомственных визирей. Согласно египетскому принципу маат (истина, справедливость и праведность), визирь присягал исполнять свой долг беспристрастно. При вступлении Рехмира в эту должность сам царь напутствовал его такими словами:

«Итак, вот каковы мои поучения: ты равно примешь знакомого тебе и незнакомого, близкого тебе и пришедшего издалека» [155] .

Рехмира утверждал, что скрупулезно придерживался этих указаний. Однако его заявление явственно намекает на то, что нормой была обратная ситуация, и большинство рядовых египтян страдало от произвола властей.

Распределение занятий Рехмира также очень характерно. Время от времени он отправлялся в инспекционные турне. Когда он находился дома, то ежедневно принимал жалобщиков в особом зале, где начальник канцелярии стоял по правую руку от него, а сборщик податей — по левую. Однако основным пунктом его рабочего дня было изучение письменных докладов от подчиненных. Помимо отчетов от казначея и управляющего царскими имениями, важнейшие сведения ежедневно доставляли начальник дворцовой стражи, командиры крепостных гарнизонов и руководитель службы безопасности.

Личная безопасность царя была, по-видимому, предметом столь же важным, как и национальная экономика, что свидетельствует об автократическом характере политической системы Древнего Египта. По аналогии с английскими реалиями, можно сказать, что визирь совмещал функции не только премьер-министра и первого лорда казначейства, но также начальника полиции, военного министра и министра внутренних дел.

Рехмира также регулярно навещал Ипет-Сут — вероятно, чтобы направлять деятельность верховного жреца в нужное русло: вот еще одно свидетельство тесной связи между религиозным и светским руководством. Собранные со всех государственных служб сведения Рехмира ежедневно докладывал царю. Хотя визирь имел возможность координировать действия правительства, никто не сомневался в том, кому дано право решать и кто обладает властью казнить и миловать высших сановников.

Несмотря на безупречные связи, семейству Рехмира не удалось удержаться на высоком посту в следующем поколении. Когда Тутмосу III наследовал Аменхотеп II (1426–1400), сыновья старого визиря, которые могли надеяться, что им позволят пойти по стопам отца, были обойдены в пользу совсем другой семьи. Вполне сознательное желание порвать с прошлым привело к полной ротации высшего звена бюрократии Верхнего Египта, которая напомнила правящей элите, что в абсолютной монархии власть частных лиц непрочна. Царь дает, царь и отбирает — будь благословенно имя царя!

Наибольшие выгоды от нового правления получила семья, связанная с царским домом столь же тесно — но через самого Аменхотепа II, а не его предшественника. В детские годы Аменхотепа II обучал наставник по имени Яхмос-Хумаи, начальник гарема, где проживали жены и дети царя. Двое сыновей Яхмоса-Хумаи росли если не вместе с царевичем, то в том же кругу. Когда Аменхотеп взошел на трон, он немедленно назначил друзей детства на высокие посты. Старший брат, Аменемопет, стал южным визирем вместо Рехмира, а младший брат, Сеннефер (что означает «добрый брат»), был назначен начальником Фив. Таким образом, Аменемопет и Сеннефер держали под своим контролем практически все звенья администрации Верхнего Египта. Мало того, братья закрепили свою принадлежность к ближнему кругу царя, женившись на женщинах из его служащих: Аменемопет — на одной из женщин, служивших в гареме, Сеннефер — на царской кормилице.