Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Другим излюбленным развлечением Аменхотепа была верховая езда. Лошади были неизвестны в долине Нила до вторжения гиксосов, но правящий класс Египта быстро научился пользоваться ими в ранние годы XVIII династии. Для воинственных фараонов умение ездить верхом и править колесницей было жизненно важным. На общем фоне спортивных успехов Аменхотепа особенно выделялось его обращение с лошадьми:

«И вот, когда был он еще юношей, любил он лошадей и радовался им. Его воля была сильна, и посему он хорошо объезжал их, и понимал их природу, и подмечал их особенности, и они подчинялись ему» [174] .

Когда ему поручили ухаживать за несколькими лошадьми в царских конюшнях, результат был предсказуем: «Не было равных ему в выращивании лошадей» [175].

Став царем, Аменхотеп счел нужным доказать не только свою удаль, но также способности полководца. Он был полон решимости стать достойным наследником и продолжателем дела отца, великого фараона-воина. Идя по стопам Тутмоса III, он провел две крупные кампании на Ближнем Востоке. Целью первой было расширение и консолидация имперских владений Египта, для чего требовалось укрепить верность ряда вождей и подавить мятеж в стране Такши (современная Сирия). Неудачливым мятежникам стоило бы вспомнить недавнюю историю и понять, что запугать Египет такими методами уже невозможно. Войско Аменхотепа легко справилось с противником, а вожаков постигла предсказуемо жестокая участь. Семерых побежденных вождей Такши схватили и привезли в Египет подвешенными вниз головой на мачтах царского корабля. По прибытии в Фивы их подвергли последнему унижению: шестерых повесили на стенах храма в Ипет-Сут, в качестве приношения египетским богам и предупреждения возможным повстанцам на будущее. Тело седьмого провезли напоказ по всему пути до Напаты в Верхней Нубии, самого южного пункта египетской империи, где и вывесили аналогично. Пока оно висело, разлагаясь и распространяя зловоние под солнцем пустыни, это служило наглядным и мрачным напоминанием местному населению о том, какова цена неповиновения.

Первая азиатская кампания Аменхотепа II была успешной не только в политическом и идеологическом отношении. Она принесла также огромную экономическую выгоду. Богатства Египта приумножились. Добыча, взятая в Такши и соседних странах, включала около 750 кг золота, целую гору серебра (54 тонны), 210 лошадей, 300 колесниц, 550 вражеских всадников и около 90 000 пленников, в том числе более двадцати тысяч семей. Неудивительно, что царство Митанни, равно как хетты и Вавилон, запросили мира и установили дипломатические отношения с Египтом: воевать с таким грозным противником было невозможно.

Вторая кампания Аменхотепа II, двумя годами позже, прошла ближе к дому, в Палестине, но и она была направлена против конкретного врага, на этот раз — мятежного правителя одного из городов близ Мегиддо. Всего лишь одно поколение сменилось с тех пор, как отец Аменхотепа с таким трудом подчинил эту область, и сын никоим образом не намерен был допустить, чтобы она вышла из-под контроля египтян. Результат вновь был превосходным. Вождь, которого звали Куака, «был уведен, равно как и жена его, и дети, и все служащие» [176]. Дальнейшая их судьба осталась неизвестной — но нетрудно догадаться, что счастливо их жизнь не окончилась. Чтобы сделать свою месть особенно убедительной, Аменхотеп приказал своим воинам вырезать все население города, после чего с триумфом возвратился в Египет, «и желаниям его покорились во всех горных областях, и все земли попирал он стопою своею» [177].

Вплоть до конца правления Аменхотепа в военных предприятиях не было более необходимости. Мир и процветание дали ему возможность заняться строительством. Слава его разошлась по всем сопредельным странам, и теперь для Аменхотепа настало время увековечения памяти о себе среди собственного народа.

Плато Гиза к западу от Мемфиса было для Аменхотепа II местом особенным, потому что именно там он учился стрельбе из лука и верховой езде. Дорожка для тренировок проходила поблизости от Великого Сфинкса, которому тогда уже перевалило за тысячу лет [178]. И впоследствии царь предпочитал заниматься спортом здесь. Однажды, проезжая по обширному некрополю, Аменхотеп залюбовался пирамидами Хуфу и Хафры, своих отдаленных предшественников из глубокой древности. Воодушевленный их размерами, величием и долговечностью, царь решил сохранить для потомков собственные деяния, для чего между лапами Сфинкса воздвигли великолепную стелу. Сочетание обычных высокопарных выражений с конкретными подробностями спортивных достижений царя отражает своеобразие его характера. Чтобы достойно почтить стража некрополя в Гизе, Аменхотеп выстроил храм рядом со Сфинксом, которого почитали как солнечного бога Хоремахета, «Гора горизонта». Вскоре он стал излюбленным местом поклонения также у других членов царской семьи, в том числе сына и наследника Аменхотепа, Тутмоса IV (1400–1390).

Тутмос пошел дальше всех в поклонении Сфинксу. Он объявил Хоремахета своим личным покровителем, приписав даже свое высокое положение милости бога. Большая стела, установленная рядом с памятником его отцу, повествует о том, что Хоремахет говорил с ним во сне, когда он был еще юношей, и пообещал ему царский венец, если он очистит тело Сфинкса. Благополучно взойдя на трон Гора, Тутмос IV исполнил свою часть соглашения, позаботившись о полной очистке монумента от песка, накопившегося за столетия, и велел окружить его защитной стеной, чтобы остановить наползающие из пустыни барханы. Отметим, что в надписи Тутмоса не упоминается главный бог государства Амон-Ра (в резкой противоположности со стелой его отца), а прославляется только Хоремахет. При царе, благословленном Сфинксом, это северное солнечное божество почиталось как основной гарант законности царской власти. Даже в Ипет-Суте, обители Амона-Ра, царь велел изобразить себя получеловеком-полусоколом, подчеркивая свое тождество с солнечным богом. Посредством тщательно подобранной системы изображений Тутмос хотел вывести на первый план божественные аспекты царственности, отказавшись от образа военного вождя, который так хорошо послужил его предшественникам.

Тутмос IV, пользуясь плодами мира с Митанни, посвятил свое правление внутренним делам вместо войны на чужих землях. В международной политике главным оружием стала дипломатия. Система управления Нубией была реформирована, «сын царя в стране Куш» получил полномочия вице-короля всех земель, находящихся под контролем египтян. Что касается северной части империи, то тут Тутмос IV закрепил союз с Митанни, взяв в жены одну из митаннийских принцесс. Всего двумя поколениями раньше его предок и тезка Тутмос III сражался с Митанни за господство над Ближним Востоком. А теперь прежние враги соединились в браке.