Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Объединившись, эти тенденции радикализировали агрессивность немецкого национализма, в основном в Австрии и в меньшей степени в Германии. Первая мировая война принесла трагические перемены. Австрия и Германия потерпели сокрушительное поражение. Военный разгром покончил с обеими немецкими династиями и их имперскими геополитическими проектами. Империя Габсбургов прекратила свое существование, а сама Австрия превратилась в небольшое государство, коим оно остается и поныне. Осколки империи унаследовали новые государства с гомогенным доминирующей этнической группой, в основном славянской. В странах-наследницах уже немцы подвергались дискриминации как неполноценные граждане. Прусская Германия тоже стала республикой, но оставалась великой державой, хотя и уменьшившись в территории, населении и утратив автократический контроль над национализмом. В обеих республиках произошла политическая поляризация между левыми марксистами и правыми националистами. Оскорбительный для Германии Версальский мир разбудил этнический имперский ревизионизм – стремление пересмотреть границы, вернуть «утраченные территории», создать национальную Германскую империю. После расчленения Австро-Венгрии только прусская Германия, известная уже как просто Германия, могла справиться с этой задачей. Габсбургский мульти-культурный проект был мертв, а прусский этнический идеал трансформировался в великогерманский ( grossdeutsch ) экспансионизм. Как подчеркивает Майкл Бёрли (Burleigh, 2000), Третий рейх вырос на «дрожжах национального унижения».

Вторым последствием войны стала большевистская революция, воскресившая в Европе призрак великих классовых битв и посеявшая явный страх. Европа рассматривала этот катаклизм как сугубо русский, а также еврейский, поскольку среди революционных лидеров России было много евреев. В 1918-1919 гг. Германия, Австрия и Венгрия подавили коммунистические восстания, в которых активную роль играли все те же евреи. В связи с этим русских и евреев стали рассматривать чуть ли не как этнополитический тандем, угрожавший Германии. Помимо этого, евреи олицетворяли финансовое могущество и союз с враждебными западными олигархиями. Советский Союз оставался главным препятствием на пути немецкой экспансии, а «жидобольшевистский» альянс расценивался еще и как внутренняя угроза. Многие верили, что этнические и классовые враги тайно объединились, чтобы основать свое государство на руинах поверженной Германии. Естественно, евреи не собирались создавать свою государственность (во всяком случае, в Европе), но считалось, что именно они натравливали на Германию славян и коммунистов, которые были способны это сделать.

Великая депрессия довела обнищание народа до предела. Нацисты оседлали власть не только на волне антисемитизма, они смогли предложить внятную программу экономического роста за счет примирения классовых конфликтов. Все это было густо замешано на националистической риторике. На выборах 1928-1932 гг. обозначилась слабость либеральных центристов и партий-лоббистов групповых интересов – немцы проголосовали тогда за консервативных националистов. На тех выборах нацисты набрали символическое число голосов. Но вскоре почва начала уходить из-под ног консерваторов, и главными бенефициарами этого стали нацисты. В отличие от консервативного национализма, идеология нацизма представлялась внеклассовой, общенародной и в высшей степени органичной. Гитлер обещал править Германией твердой рукой, обеспечить немцам классовый мир, примирить групповые интересы, объединить нацию и воссоздать Великую Германию. Во время предвыборной кампании нацисты умерили антисемитскую риторику, но мало кто сомневался, что когда-нибудь их руки дойдут и до евреев. Многие немцы с этим были вполне согласны. Национал- социалисты не призывали в тот момент к войне, такой лозунг был бы крайне непопулярным, но большинство немцев ждало и жаждало восстановления германской мощи и возврата утраченных земель. Новые выборы принесли нацистам свыше трети голосов, и лишь социалисты и коммунисты смогли сформировать весомую оппозицию. Остальные консервативные партии тоже радикализировались, чтобы не проиграть конкуренцию Гитлеру. Заключив коалицию с консерваторами, будущий фюрер получил парламентское большинство, с помощью которого нацисты провели почти легальный захват власти. Да, они пришли к власти формально демократическим путем, только демократия эта уже была органической (Mann, 2004: гл. 4). После этого с «народовластием» было сразу покончено. Лишь меньшинство немцев предполагало такой исход событий, и большинство из этого меньшинства проголосовало за социалистов и коммунистов. Никто не ожидал тогда мировой войны и геноцида.

В какой-то степени эти выборы были похожи на сербские 1990-1991 гг. Избиратели голосовали за Гитлера или за Милошевича с теми же надеждами и по тем же причинам. Оба лидера обещали сильную экономическую политику, оба выступили с позиций народного органического национализма. Имперский ревизионизм, переформатирование классового самосознания, геополитическая нестабильность и экономический кризис породили в высшей степени органический немецкий национализм. Либеральные и социалистические принципы гражданского народовластия потерпели поражение при этом с полным соблюдением демократической процедуры и уступили место органическому государству. Демократия была раздавлена, а этнона- ционализм приобрел чудовищный облик расистского фашизма. В Германии и Австрии понятия демоса и этноса как источника власти вначале слились, а затем партия этноса уничтожила демос. Была создана партийная диктатура – будущий инструмент геноцида. Немецкие националисты не были одиноки в неприятии славян и евреев, враждебность к ним была вызвана геополитическими проблемами на Востоке и общей международной ситуацией. В ходе «окончательного решения» евреи уничтожались не просто как евреи, а как пособники тех, против кого сражалась немецкая нация. Лишь в этом опосредованном смысле нацистский геноцид подпадает под мой третий тезис: угроза кровавых чисток возникает тогда, когда два соперничающих этнических движения претендуют на одну и ту же территорию, причем каждый из них считает свое право истинным и практически осуществимым. С точки зрения нацистов это могло выглядеть именно так. Пусть евреи даже и не тешили себя надеждой получить государственность или автономию на немецких землях, но (в этом были убеждены немцы) именно они стояли за спиной русско-большевистской угрозы. Исходя из этого, немецкий нацизм (опять- таки с некоторыми оговорками) является частным случаем моего четвертого этнического тезиса. Считая мировой еврейский заговор объединяющим началом враждебных Германии держав, нацисты обрушили превентивный удар на эту беззащитную группу, чтобы успеть задушить «жидобольшевизм», пока тот не задушил Германию.