Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Вопрос причащения и покаяния обсуждал очередной синод епископов, собравшийся в октябре 1983 года. Второй Ватиканский собор в свое время отошел от механического навязывания пастве этого таинства, что имело своим результатом резкий спад числа кающихся. Многие священники стали отпускать грехи совокупно всем пришедшим на мессу, причем вообще без исповеди. И наконец, следовало выяснить: грех — это личное деяние или общественное? На последнее упирали епископы, связанные с теологией освобождения. Они полагали, что труд во имя социальной справедливости есть достаточное средство для единения с Богом.

В своем послесинодальном послании «Reconciliatio et paenitentia» («Примирение и покаяние») Войтыла напомнил о важности личной исповеди как пути к искуплению смертного греха; заодно подтвердил само наличие смертных грехов (в чем некоторые начали сомневаться, уравнивая все грехи по весу) и указал, что лишь они придают значение индивидуальной морали.

В феврале 1984 года римский папа издал «вдогонку» пастырское послание «Salfici doloris» («Спасительное страдание»), где рассуждал о страдании как неотъемлемой части свободы воли, необходимой, чтобы человек преодолел самого себя. Каким образом? Если он по собственному почину будет помогать другим страждущим (то есть следовать этике солидарности) и через это станет творить любовь [868].

Преодоление как необходимая часть спасения! Католичество нашло гениальный ответ на вечный вопрос бытия. Этим оно, так сказать, обошло на повороте буддизм и индуизм — религии, которые вообще рассматривают жизнь как страдание, но видят выход в разрыве жизненного цикла как такового.

Двадцать третьего июня 1983 года Иоанн Павел II вернулся в Апостольскую столицу из паломничества на родину. Вернулся, чтобы вновь оказаться в средоточии интриг, преступлений и обмана. За день до его прилета исчезла дочь сотрудника Префектуры Папского дома Эмануэла Орланди. Что интересно, как раз перед отправлением понтифика в поездку двое неизвестных следили за другой юной гражданкой Ватикана — Рафаэллой Гугель, дочерью папского камердинера. Слежка была настолько очевидна, что генеральный инспектор военного корпуса Ватикана Камилло Чибин почел за лучшее дать ей охрану. Возможно, именно это заставило злоумышленников сменить цель. А может быть, целью изначально была именно Орланди. Как выяснится в 1994 году, ее отец, Эрколе, косвенно был причастен к римским похождениям Агджи: за три дня до покушения террорист присутствовал на встрече Иоанна Павла II с прихожанами церкви святого Фомы Аквинского в предместьях итальянской столицы, причем оказался в группе двадцати человек, допущенных непосредственно к Войтыле. Чтобы попасть в число избранных, требовался пропуск от Префектуры Папского дома, которые выдавал как раз Эрколе Орланди [869].

Полиция открыла дело о пропаже девушки, а 3 июля в молитве «Ангел Господень» Войтыла признал, что это было похищение, выразив надежду на «человеческие чувства тех, кто несет за него ответственность». Через два дня, словно в ответ на слова понтифика, похитители (или выдававшие себя за таковых) связались сначала с римской курией, а затем — с семьей Орланди, обговорив способ контакта. На следующий день раздался звонок в информационном агентстве «АНСА»: неизвестные потребовали освободить Агджу в обмен на свободу для девушки. Кроме того, они оставили в условленном месте несколько вещей Эмануэлы в качестве доказательства своей причастности к ее пропаже (пропуск в музыкальную школу, чек за оплату курсов и почему-то — фотокопию поздравительной открытки).

За день до этого Агджу перевезли в римскую тюрьму Ребиббия для допроса. Восьмого июня с ним пообщались итальянские следователи, а при конвоировании в машину он получил возможность выступить перед журналистами. Именно тогда из его уст прозвучала фамилия Антонова, якобы сотрудника болгарской резидентуры в Италии.

Сам Антонов был арестован еще 25 ноября 1982 года по обвинению в шпионаже. На подозрение его взяли еще раньше, в ходе расследования связей болгарской разведки со схваченным по делу о похищении генерала Дозиера главой иностранного отдела Итальянской социалистической федерации труда Луиджино Скриччиоло (к слову, организатора визита Валенсы в Италию в январе 1981 года).

Еще раньше, в сентябре 1982 года, в «Ридерс дайджест» вышла громкая статья американской журналистки Клэр Стерлинг, в которой она доказывала участие болгар в покушении на главу Апостольской столицы. Стерлинг пользовалась данными Пола Хенци, бывшего сотрудника турецкой сети ЦРУ, который позже, вслед за Стерлинг, тоже написал несколько текстов, где упирал на «болгарский след» в деле Агджи [870]. Их активность, в свою очередь, вызвала реакцию прессы советского блока, которая симметрично обвинила во всем США и их союзников. Советские СМИ охотно подхватили версию «Ла Стампы», будто признаться в связях с болгарами Агджу заставили агенты итальянских спецслужб.

Турецкий стрелок позже и сам заявил, что эту версию ему подкинул бывший сотрудник итальянской разведки Франческо Пациенца, член «Пропаганды 2» и друг Личо Джелли, бежавший после краха банка «Амброзиано» в США, где в марте 1985 года он попал под арест и был выдан Италии, обвинявшей его в разглашении государственной тайны. При этом сам Пациенца, уже сидя в американской тюрьме в ожидании экстрадиции, отрицал, что когда-либо видел Агджу. И действительно, по выяснении оказалось, что их встреча — такой же вымысел, как и встреча Агджи с Кузичкиным [871].

На июньском допросе Агджа, кроме болгар, назвал своими пособниками троих товарищей по «Серым волкам» и одного босса турецкой мафии, жившего в ФРГ. Двое из упомянутых «серых волков» вскоре оказались на скамье подсудимых вместе с Антоновым, но суд отпустил их за недоказанностью вины.

В августе 1983 года ответственность за похищение Орланди и еще одной пропавшей девушки внезапно взяла на себя неизвестная доселе организация Антихристианский фронт освобождения «Туркеш». Эта же структура сообщила об убийстве Эмануэлы, что не помешало похитителям еще некоторое время связываться с курией и родителями исчезнувшей. Пока это происходило, поступили сообщения еще от четырех неизвестных доселе организаций, которые заявляли, что Орланди в их руках. Судья Росарио Приоре, который в 1985–1998 годах вел третье следствие по делу о покушении на Иоанна Павла II, выяснил, что в то время восточногерманская разведка «Штази» осуществляла кампанию по дезинформации с целью перенаправить острие обвинений за покушение на римского папу с болгар на ЦРУ [872]. Другой судья, Фердинандо Импосимато, нанятый семьей Орланди выяснить судьбу Эмануэлы, сделал из этого вывод, что Фронт «Туркеш» — дело рук «Штази». Однако аналогичную кампанию, но уже направленную против Советского Союза, вели и итальянские спецслужбы: именно они сфабриковали документ о том, будто приказ об убийстве понтифика издал министр обороны СССР Устинов. Документ «обнаружили» 2 августа 1984 года при обыске в квартире бывшего священника, работавшего на контрразведку Италии, Франческо Пелайо, а ЦРУ использовало его при составлении отчета Рейгану [873]. Дело совсем запутывалось тем, что главный обвиняемый со стороны болгар, Сергей Антонов, жил как раз над бельгийским доминиканцем Феликсом Морлионом, известным киносценаристом и основателем экуменической организации «Международный союз Pro Deo», не жалевшей сил в борьбе с коммунизмом. Структура Морлиона пользовалась значительным весом в правящих кругах Италии и США. Во время расследования дела Антонова пресса распространила слух, будто Агджа, описывая мнимое посещение его квартиры, случайно или намеренно описал жилище Морлиона. Такой вывод сделали из упоминания Агджой неких дверей, которые были в квартире доминиканца, но отсутствовали у Антонова. По мнению судьи Иларио Мартеллы, собиравшего улики против болгар, этот слух пустили болгарские же или восточногерманские спецслужбы в рамках кампании дезинформации, так как Агджа вообще не касался обстановки в квартире Антонова [874].