Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Под влиянием всех этих событий Войтыла произнес речь на празднике Божьего тела об уважении прав человека; заодно он прошелся по официальной прессе, которая умолчала о демонстрациях протеста, но зато расписала во всех красках студенческий праздник. «Если мы хотим, чтобы общество ценило прессу, та не должна искажать происходящее», — заявил кардинал [529].

Год 1978‐й можно назвать переломным, после него социалистическая Польша начала входить в штопор. Признаки краха накапливались исподволь. Экономика все больше работала на внешний долг, обыденностью стали пустые прилавки магазинов, нарастало количество долгостроев, энергетика не справлялась с количеством возводимых объектов, в домах то и дело отключали свет. На трудности власть отвечала новым витком пропаганды успехов. Частью этой пропаганды стал полет первого польского космонавта Мирослава Гермашевского, случившийся в конце июня — начале июля 1978 года. Это событие, разумеется, шумно освещалось польскими СМИ, затмив на какое-то время все остальные новости. За два года вышло восемь документальных фильмов и четыре книги о полете Гермашевского. Но партийная пропаганда и тут не смогла обойтись без фигур умолчания — слишком много запретных тем накопилось в истории ПНР. Расписывая биографию первого польского космонавта, авторы опустили тот факт, что Гермашевский происходил с Волыни и во время резни, учиненной УПА, потерял восемнадцать родственников. После крушения социализма он неоднократно рассказывал о том, как вглядывался из космоса в родную землю, обагренную кровью его семьи. Но в Народной Польше, разумеется, подобные откровения находились под запретом, ибо влекли за собой ненужные воспоминания о потерянных «кресах».

Тем временем диссиденты налаживали связи с рабочими, сколачивая тайные профсоюзы. В апреле 1978 года с подачи Комитета защиты рабочих такой профсоюз возник в Гданьске. С ним сотрудничали два будущих президента страны: электрик Лех Валенса, уволенный двумя годами раньше с гданьской верфи имени Ленина за критику властей, и сотрудник кафедры права Гданьского университета Лех Качиньский.

Зато продолжалась «оттепель» во взаимоотношениях властей с примасом Вышиньским. Двадцать девятого октября 1977 года с ним впервые встретился Герек. Кардинал был очарован партийным лидером. «Я разговаривал с несколькими: с Гомулкой, Мазуром, Берутом. Но их нельзя сравнить с Гереком. Культура, самообладание, такт, каждое слово взвешено. А прежде всего, он — поляк. Если Герека не станет, кто знает, не продадут ли всех нас» [530]. Двадцать девятого ноября того же года произошло событие и вовсе неслыханное: Герек и Вышиньский, будучи в Италии, встретились с премьером Джулио Андреотти. С итальянской стороны состав тоже был необычен: кроме премьера, с поляками беседовали лидер хадеков Альдо Моро, глава Компартии Энрико Берлингуэр, а также ватиканские дипломаты Казароли и Поджи.

Столь сердечные взаимоотношения не мешали Вышиньскому ратовать за репрессированных и слать письма поддержки деятелям оппозиционных организаций, в которых он видел защитников прав трудящихся. Откуда же бралась его расположенность к Гереку? Из тех же соображений, что и у движения «Знак». «Принимая во внимание геополитические обстоятельства, полагаю, что партию надо лечить, — делился Вышиньский мыслями с одним из советников первого секретаря. — Не потому, что я — ее сторонник. В рамках блока у нас просто нет иного выхода, если не считать военной интервенции СССР» [531].

Шестого августа 1978 года скончался Павел VI. В его преемники прочили многих людей, некоторые шансы имел и Вышиньский. Авторитет его был высок. Двадцатью годами раньше, на конклаве, избравшем Иоанна XXIII, польский примас уже получил несколько голосов. В январе 1978 года председатель Всемирного христианско-демократического союза Мариано Румор выдвинул его кандидатуру на присуждение Нобелевской премии мира. Выдвижение поддержали лауреатки этой награды за 1976 год Бетти Уильямс и Мейрид Корриган, но в итоге премия досталась Анвару Садату и Менахему Бегину. Невзирая на свой возраст, Вышиньский продолжал ходить в папабилях. На очередном конклаве в октябре 1978 года Франц Кениг спросил его, смог бы поляк занять Святой престол? «Боже мой! — воскликнул Вышиньский. — Думаешь, мне следует переместиться в Рим? Коммунисты бы тогда торжествовали». — «Нет, не ты, а другой поляк», — возразил Кениг. «Этот? Он слишком молод и неизвестен. Никогда не станет папой», — отрезал примас [532].

Но это будет осенью. А в августе сто одиннадцать кардиналов выбрали понтификом очередного итальянца — Альбино Лучани, патриарха Венеции. «Да простит вас Бог за то, что вы наделали!» — вырвалось у счастливчика, не ожидавшего такой чести [533]. «Улыбающийся папа», как его прозвали, впервые в истории взял себе двойное имя — Иоанн Павел — отдавая тем самым дань своим предшественникам и обозначая курс, которым собирался идти.

Это был первый конклав, в котором принимал участие Войтыла. И последний, с которого он ушел кардиналом. Удивительный взлет! Иные выборщики ни разу не попадали в число папабилей, другие выдвигались неоднократно, но так и не получили тиару. А Войтыла занял трон наместника Петра в первый же год своего участия в собраниях кардиналов! Провидение Божье? Или невероятная удача?

Видимо, именно этот конклав и отвратил Войтылу от идеи вовлечь в выборы папы епископов, с которой он носился несколько лет назад. К этому его, вероятно, склонило наблюдение за подковерной борьбой кардинальских фракций, а может быть, позиция Павла VI. Папа Монтини все же расширил число выборщиков, но не за счет епископов, а за счет патриархов восточных католических церквей. Одновременно он определил возрастной порог для кардинала с правом голоса — 80 лет. Иоанн Павел II позднее закрепит это правило в апостольской конституции и оставит право выбора лишь за конклавом кардиналов. Прежнее его единомыслие с Сюненсом теперь, очевидно, расценивалось как «ошибки молодости».

На этом же конклаве Войтыла познакомился с мюнхенским кардиналом Йозефом Ратцингером, с восхищением обнаружив поразительную схожесть их точек зрения на многие вопросы церковной жизни [534]. Еще один знак! Ведь уже в сентябре делегация польского епископата с Вышиньским и Войтылой в составе нанесет визит как раз в ФРГ. Депфнер будет уже на небесах, поэтому гостей поприветствует новый глава немецкого духовенства Йозеф Хефнер. Поляки посетят главнейшие святыни страны, не забудут и про концлагерь Дахау, где отслужат мессу в присутствии польского посла. Войтыла выступит с проповедью в мюнхенском соборе, помянув благословенные имена Максимилиана Кольбе и Эдит Штайн.