Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Некоторые из последних возбудили вопрос о том, чтобы упомянутое суточное довольствие было выдано им еще за март месяц. В этой просьбе мне пришлось им отказать за отсутствием законных оснований к удовлетворению ее.

Иначе обстояло дело относительно членов по назначению. Никакого общего вопроса относительно них не возникало. Но зато на горизонте появился очень каверзный частный вопрос относительно дальнейшей выдачи жалованья арестованным членам Совета, содержавшимся в Петропавловской крепости.

С одной стороны, прямых формальных оснований для приостановки выдачи им жалования не было, тем более что официального извещения об аресте их и об основаниях такового ко мне, как распорядителю кредитов, не поступило. С другой стороны, я имел весьма определенные сведения, что среди низших служащих в Совете имеются элементы, чрезвычайно интересующиеся этим вопросом, справляющиеся о нем в бухгалтерии и казначейской части и готовые поднять настоящую бучу в случае выдачи жалования арестованным членам Совета.

Для меня было ясно, что поднятие этого вопроса в прессе и на митингах, не говоря уже о Совете рабочих и солдатских депутатов, грозило весьма фатальными последствиями не только для арестованных, но и для всех остальных членов Государственного совета по назначению. Попросту говоря, мог быть поставлен вопрос о прекращении выдачи жалованья всем им. Ускорять в этом направлении ход событий я не считал возможным, так как отдавал себе отчет в том, какое катастрофическое значение для многих их назначенных членов должно было иметь внезапное лишение их содержания. Ввиду этого я принял решение занять выжидательную позицию, а пока, до выяснения дальнейших перспектив, распорядился приостановить выдачу жалования за март месяц арестованным членам Совета.

Принять такое решение было для меня нелегко; тем более что мой ближайший помощник товарищ государственного секретаря Н. Ф. Дерюжинский, на которого, видимо, по весьма понятным причинам наседали семьи арестованных, усиленно возражал против этой меры. Но я другого выхода не видел. Но, когда тот же вопрос вновь возник в апреле, я не счел себя вправе продолжать тактику оттягиванья и решил официально обратиться к министру юстиции, каковым в то время еще состоял А. Ф. Керенский, с просьбой уведомить меня, в каком положении находится дело об арестованных членах Государственного совета, в чем они обвиняются и имеются ли законные основания для приостановки выдачи им жалованья.

На этот запрос я получил за подписью А. Ф. Керенского прямо-таки классический ответ. Обходя все формальные вопросы, он просто предлагал в нем жалованье арестованным членам Совета, (имярек), и впредь не выдавать. Дальше следовал перечень ряда других членов Совета по назначению, которым, по мнению министра юстиции (с каковым мнением я решил не считаться), также следует приостановить дальнейшую выдачу содержания. В числе этих лиц, между прочим, фигурировали и такие, которые, как напр[имер], бывший главноуправляющий Собственной е[го] [императорского] в[еличества] канцелярией Танеев, состоявший одновременно членом Государственного совета, получали содержание не по смете Государственного совета. В заключение было сказано, что если бы я счел нужным, сверх поименованных в ответе министра лиц, лишить еще кого-нибудь из членов Совета содержания, то это вполне будет зависеть от меня. О том, на каком основании сам министр считал себя вправе предоставлять мне подобные полномочия, в бумаге ни слова не было сказано.

Я очень жалею о том, что у меня не сохранилась копия с этого замечательного человеческого документа, в котором министр юстиции Временного] правительства столь откровенно и непринужденно вместо принципа законности провозглашал принцип усмотрения по отношению к поверженному в прах врагу.

Дело этим не кончилось. Через некоторое время я получил приглашение прибыть на заседание Временного правительства. Приехав в заседание, я узнал, что на нем в числе других дел по настоянию А. Ф. Керенского должен быть подвергнут рассмотрению общий вопрос о том, как быть с членами Государственного совета по назначению. Я приглашен для представления объяснений, какие по ходу дела могут потребоваться.

Насколько я помню, означенный вопрос был поставлен первым. А. Ф. Керенский в кратких словах высказал мнение, что всех членов Государственного совета по назначению следует незамедлительно уволить в отставку. На мой вопрос, как же в таком случае предполагается разрешить вопрос о назначении им пенсий, он ответил, что этот вопрос как в принципиальном смысле, так и в отношении возможного размера пенсий пока что должен быть оставлен открытым. По его мнению, «вся эта черная рать», как он выразился, вообще не заслуживает никаких пенсий.

На этой почве завязался спор, принявший весьма острый характер. Я заявил, что считаю подобную постановку вопроса совершенно недопустимой. С одной стороны, самое увольнение в отставку членов Государственного совета по назначению без прошения противоречило бы действующему, никем не отмененному Учреждению Государственного совета. С другой стороны, означенные члены Совета, как лица, числящиеся на государственной службе, на общих основаниях приобрели право на пенсию, какового права их нельзя лишить. Что касается размера пенсий, то формально таковой по закону устанавливается применительно к каждому отдельному случаю по усмотрению верховной власти; фактически же практика выработала известные общие нормы, с которыми было бы несправедливо не считаться. Было указано и на то, что многие назначенные члены Государственного совета, в случае внезапного лишения их не только жалованья, но и пенсий, могут очутиться в чрезвычайно тяжелом материальном положении. Наконец, что касается ссылки на принадлежность всех назначенных членов Совета к крайнему реакционному лагерю, то это ссылка, во 1-х, объективно совершенно неверна, и во 2-х, никоим образом не может служить оправданием предлагаемой явно незаконной и несправедливой, по существу, меры.

Керенский все же продолжал настаивать на своем. К нему определенно присоединились как раз два наиболее правых члена Временного] правительства, обер-прокурор Св[ятейшего] правительствующего] синода В. Н. Львов и государственный контролер Годнев, которые открыто стали выражать свое возмущение, что Вр[еменное] правительство заставляют терять столько драгоценного времени по такому нестоящему поводу. Остальные министры хранили загадочное молчание.

Дело стало принимать явно неблагоприятный оборот. Можно было опасаться, что тут же, в состоянии полного безразличия одних и запальчивости и раздражении других, будет вынесено непоправимое постановление. Чтобы выиграть время и оттянуть решение, я бросил мысль, что есть другой выход, а именно: упразднение самой должности членов Государственного совета по назначению с оставлением всех наличных назначенных членов за штатом, каковой вопрос требует, однако, отдельного рассмотрения. Эта мысль была признана заслуживающей внимания, и в результате весь вопрос за поздним временем был снят с очереди и отложен до одного из следующих заседаний.