Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Дневник, Москва, 23-е января 1937-го.

Весь дипломатический корпус сильно взволнован тем, что семнадцать старых большевиков предстали перед Верховным судом СССР по обвинению в измене своей стране. Они называют это "процессом Радека". Этот человек, Карл Радек – очень известный публицист и выдающаяся личность, имеющий множество друзей за рубежом.

Процесс начался сегодня утром и проводится в благородном собрании, которое при старом режиме было светским клубом для дворянства.

(Примечание Мемуариста. Придётся немного поправить посла Дэйвиса. Суд этот назывался процессом "параллельного антисоветского троцкистского центра". Впрочем, википедия сообщает, что никакого центра не существовало и это всё выдумки Сталинистов.

А благородное собрание – это нынешний Дом Союзов, названный в честь центрального Совета московских профсоюзов. Характерно, что сегодня в здании, где судили изменников Родины, временно заседает Государственная Дума. Ирония судьбы. Продолжаем.)

В полдень, сопровождаемый советником Хендерсоном, я отправился на этот процесс. Дипломатическому корпусу специально были подготовлены пропуска на места для зрителей. Заседание длилось до трёх часов дня, затем суд прервался до шести вечера.

Я посетил также и вечерние слушания с шести до половины одиннадцатого. Для меня они оказались особенно любопытными и захватывающими. Во время перерыва вечернего заседания мы с одним журналистом сходили за пивом и бутербродами. Все старались помочь мне разобраться в этой ситуации.

Дневник, Москва, 25-е января 1937-го.

В соответствии с протоколом, весь официальный состав нашего посольства был должен сопровождать и сопроводил меня в Кремль по случаю представления верительных грамот. Они были формально представлены президенту, прежде чем мы удалились для беседы в его кабинет.

После мероприятия коллектив вернулся со мной на очень хороший обед, подготовленный Марджори. Джей Ди (Джон Стамм, мой личный секретарь) сделал групповые фотографии в большой обеденной зале.

Икра, икра везде и ни одного тебе яичка, кроме как за комиссарским столом. Мы попросту не могли найти ни одного! По крайней мере, когда нам было сказано, что они принесены на обед (яйца, а не икра).

(Примечание Мемуариста. Дэйвис старательно строит из себя идиота, которым опытный уголовный адвокат и один из богатейших людей США явно не является. Страдает совершенно в духе таможенника Верещагина из "Белого солнца пустыни". Опять эта икра, хлебушка бы! Продолжаем.)

Доклад президенту о долговом вопросе и Калинине.

Москва, 25-е января 1937-го.

Достопочтенному Франклину Делано Рузвельту.

Дорогой мой, мистер президент! К счастью, обычай произнесения официальных речей на церемонии представления верительных грамот был отменён. Калинин уделил мне двадцать минут. Его приветствие оказалось очень сердечным, а когда я упомянул, что Вы говорили лично о нём, он попросил передать Вам наилучшие пожелания как "великому человеку". Встреча прошла очень тепло.

Он сказал, что уверен – все спорные вопросы между двумя странами могут быть урегулированы. Мой ответ был осторожен: я искренне на это надеюсь и верю, что это возможно, если подходить к вопросам с таким же ясным пониманием, с которым эти соглашения задумывались президентом Соединённых Штатов.

Я был бы рад обсудить эти вопросы по возвращении Литвинова, если им будет так угодно. Я хотел произвести впечатление (и как мне показалось, вполне преуспел), что это оставлено на их усмотрение и вопрос не слишком значим для нас. Калинин выразил удовлетворение, что, по его мнению, мой профессиональный опыт гарантирует объективность и независимость суждений, безотносительно того, что я мог слышать неблагоприятного от дипломатических источников в Москве.

Я ожидаю возвращения Литвинова, чтобы понять будет ли он ставить на рассмотрение долговой вопрос. Есть признаки, что они хотели бы забыть его. Если так, буду следовать указанной Вами линии. С глубоким уважением, искренне Ваш, Джозеф Дэйвис.

Президент Калинин о Советской обстановке.

Номер одиннадцать, Москва, 25-е января 1937-го.

Достопочтенному государственному секретарю.

Доклад посла Дэйвиса относительно представления верительных грамот мистеру Калинину.

Совершенно секретно.

Сэр, имею честь сообщить следующее касательно официального представления моих верительных грамот президенту Калинину. Представляется, что обычай обмена формальными выступлениями во время представления верительных грамот был отменён.

(Примечание Мемуариста. Этот момент отлично сыгран в кинокартине 1943-го года "Миссия в Москву". Посол Дэйвис церемонно передаёт Калинину свои грамоты и явно ждёт традиционного царского церемониала. А всесоюзный староста как бы рассеянно суёт нераспечатанный конверт под пресс-папье и предлагает начать беседу.

У Советского руководителя просто нет времени церемонии разводить. Американский посол несколько ошарашен настолько деловым подходом большевиков. Продолжаем.)

Президент Калинин сел за свой стол и предложил мне стул напротив Крестинского рядом с мистером Нейманом и переводчиком. Присутствовали еще двое, а именно мистер Уншлихт, секретарь Союзного совета Центрального исполнительного комитета СССР и мистер Хацкевич, секретарь совета национальностей Центрального исполнительного комитета.

Президент Калинин предложил мне сигарету и я поблагодарил его по-русски словом "Спасибо", что вызвало смех. Я сказал, что хотел бы выразить от себя, семьи и персонала признательность за обходительность на границе и за всё прочее, что сделало наше путешествие в Москву комфортным и приятным. Затем я представил отзыв моего предшественника и мои собственные верительные грамоты.

Затем, я сообщил, что моё правительство через государственного секретаря мистера Халла хотело бы передать мистеру Калинину приветствия и душевные тёплые пожелания. Что перед моим отъездом я совещался с президентом Рузвельтом и он упоминал лично о президенте Калинине.

Мистер Калинин выразил удовольствие, что его упомянул "великий президент" и заявил, что вопросы разногласий между странами могут быть разрешены ко взаимному удовлетворению. На это я ответил очень взвешенно, что я также на это надеюсь и уверен в этом. Разумеется, это может быть сделано, если подходить к вопросу с расширенных позиций, с которых президент Рузвельт задумывал достигнутое с Литвиновым соглашение.

(Примечание Мемуариста. По-моему, посол Дэйвис не до конца понимает, что большевики над ним слегка посмеиваются. Для жителя "самой свободной страны мира" почему-то естественно совершенно неприлично благоговеть перед своим президентом, как перед папой Римским.