Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Это улучшение ситуации многократно упоминалось во время признательных показаний главных обвиняемых в качестве оправдания смены их взглядов и конечной причины их раскаяния и признания вины. Другим фактором, определяющим обстоятельства этого необычайного процесса, является то, что для этих людей коммунизм приравнивается к религии. Преданность ему – фанатична.

Зал суда и атмосфера.

Я посещал заседания процесса, который продлился шесть дней, со всем рвением. Он был ужасающим в своей человеческой трагедии. Заседания проходили в длинной комнате с высокими потолками, которая при старом режиме была частью московского светского клуба.

По обеим сторонам центрального прохода размещались ряды сидений, занятых на каждом заседании различными группами "рабочих", за исключением нескольких рядов по центру предназначенных для местных и иностранных корреспондентов и дипломатического корпуса. Насколько я осведомлён, различные группы "рабочих" были присланы с обязанностью проинформировать позднее о заседаниях процесса свои организации.

Выдержка из письма президенту от 4-го февраля 1937-го.

Во время дневного перерыва между четырьмя и шестью часами пополудни я наметил себе посетить различные учреждения, магазины и тому подобное. В каждом из мест я обнаружил группы от двадцати до шестидесяти собравшихся, к которым обращался некий человек, описывающий процесс и преступления обвиняемых.

Меня проинформировали, что подобное происходит по всей стране с постоянно работающим радио. Их политические и пропагандистские организации простираются вглубь каждого сообщества. Самый нижний уровень, называемый "ячейка", состоит из трех членов партии, отвечающих за организацию своего конкретного подразделения. Джим Фарли мог бы дать некоторые дополнительные подсказки, если бы приехал сюда.

(Примечание Мемуариста. Посол Дэйвис напрасно ставит слово "рабочие" в кавычки. Видимо, он привык за годы карьеры в американском суде к подставным слушателям, влияющим на мнение присяжных. Он не может понять, что это настоящие рабочие, делегированные на процесс товарищами по партии со своих заводов.

Разумеется, одна из задач делегатов – выступить по итогам перед товарищами на фабрике с рассказом что именно происходило на процессе. Это не правительственная пропаганда, именно так выглядит настоящая, подлинная демократия, власть народа. Продолжаем.)

На помосте в передней части зала заседали трое судей, все в форме. Это были члены Военной коллегии, части Верховного суда, уполномоченные проводить процессы по преступлениям против государства. Помост был частью платформы примерно на пять футов выше пола, в центре которого был "колодец".

Для свидетелей предназначалось возвышение около фута высотой, примерно в восьми футах и лицом к заседающим судьям. В "колодце" также были столы для адвокатов защиты.

По правую сторону помоста сидели обвиняемые, отделённые простыми деревянными перилами на высоте примерно трех или четырёх футов (как у присяжных заседателей). Они сидели в четыре ряда по четыре стула каждый лицом к центру "колодца".

Каждые полчаса под командой офицера прибывали четыре солдата и сменялись на посту рядом с заключёнными почти на самом краю "колодца". На противоположной стороне "колодца" размещался обвинитель и его два помощника, один из них в военной форме.

Суд созывался в полдень каждого дня и продолжал заседание с тридцати минутными перерывами до четырёх дня. В шесть часов заседание возобновлялось и закрывалось только в десять вечера.

Процесс.

Судебное разбирательство открылось чтением официального обвинения секретарём суда. Это было длинное, подробное изложение предъявляемых преступлений, сформулированное в подробных деталях, с перечислением многочисленных улик. Заявление о наличии представленных подтверждающих доказательств в форме письменных документов вызвало что-то вроде сенсации среди журналистов и дипломатических обозревателей.

Невозможно сказать, были ли серьезные расхождения между предъявленными обвинениями и представленными в ходе процесса документальными свидетельствами, так как в ряде случаев документы представлены не были. Утверждалось, что они были уничтожены обвиняемыми как свидетельства против себя, а в других случаях документы только упоминались в ходе признательных показаний, либо предоставлялись для рассмотрения только самому военному суду.

Каждый из обвиняемых в ответ на вопросы главного судьи поднимался на своём месте и признавал свою вину. Отделение для заключённых было уставлено микрофонами, расположенными удобно для их выступлений. Обвинитель с заметками, в которых, очевидно, содержались письменные признания, задавал сравнительно мало вопросов, после чего каждый из обвиняемых рассказывал о своих преступлениях в хронологическом порядке. Обвинитель вёл дело невозмутимо и с достойной восхищения выдержкой.

Во внешности обвиняемых не было ничего необычного. Они все выглядели хорошо упитанными и внешне здоровыми. В первые несколько дней процесса они проявляли значительное любопытство по отношению к толпе и, хотя были серьёзны, не казались слишком озабоченными. Однако по мере продолжения процесса, всё же, в их позах проявлялись признаки отчаяния.

Они обхватывали головы руками или склонялись лбами к перилам. По большей части казалось, что они старательно слушают показания других главных обвиняемых. Могло показаться, что слишком многие из показаний стали для них сюрпризом в некоторых деталях.

Комментарии к показаниям и главные обвиняемые.

Основными обвиняемыми на процессе были Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков и Муралов. Первым свидетелем вызвали Пятакова, он стоял перед микрофоном лицом к обвинителю через "колодец" и выглядел как преподаватель колледжа, произносящий лекцию.

Он работал помощником народного комиссара тяжелой промышленности. По общему мнению, успех пятилетнего плана в значительной мере его заслуга. Утверждалось, что он происходил из старой производственной семьи.

(Примечание Мемуариста. Посол забыл упомянуть, что семья-то производственная, да не с той стороны. Отцом Пятакова был директор сахарного комбината "Братьев Яхненко и Симиренко" в Киевской губернии. Продолжаем.)

Он излагал историю своих преступных деяний детально, спокойно и бесстрастно. По мере его показаний, так же как и в случае с другими обвиняемыми, обвинитель просил его прерваться и обращался к другим обвиняемым с просьбой подтвердить описанные им конкретные особые факты.

В некоторых случаях они уточняли или обсуждали отдельный факт, но в основном, подтверждали, что преступление имело место. Всё это производилось обвиняемыми с высочайшей степенью бесстрастности.