Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Особенно я заметил это за Серебряковым, старым железнодорожником, которого подняли, чтобы подтвердить факт особенно ужасного преступления. Он сделал это кратко, после чего уселся совершенно равнодушно и зевнул.

Радек, обвиняемый, вызванный вторым, был совершенно другого типа. Низкий и приземистый, но с энергичной и выдающейся индивидуальностью он неплохо владел публикой. Он был одет как крестьянин, а его индивидуальность подчёркивалась бакенбардами, переходящими в поросль под его подбородком.

Его позиция состояла в том, что, само собой разумеется, он являлся в заговоре одним из политических лидеров. Что, хотя он не принимал непосредственного участия в этих конкретных преступлениях, но соучаствовал им, знал об их подготовке, несёт на себе ответственность за них и не пытается избежать этой ответственности.

Тем не менее, он постоянно настаивал, что это "искусственно созданные" преступления и постоянно оправдывал себя на той основе, что они носили политический характер и совершались во имя целей, приверженцем которых он тогда был. У него произошло несколько резких перепалок с обвинителем, в которых он выступил не лучшим образом.

Во время своих показаний он держался хорошо, хотя во время последнего заявления суду попросил помнить, что это он раскрыл заговор Троцкого, с подтекстом, что именно благодаря ему Троцкому не удалось захватить власть.

Серебряков выглядел самым кротким из разбойников, какие только когда либо перерезали глотки (с ангельским лицом), мимоходом излагал ужас за ужасом, которые он замышлял. По своей манере он казался более-менее смирившимся.

(Примечание Мемуариста. Дэйвис называет в тексте Серебрякова "пиратом". В переносном смысле, конечно.)

Сокольников, бывший посол в Лондоне, заместитель народного комиссара иностранных дел, был человеком совершенно иного типа. Смуглый, круглолицый, с высоким лбом. Он также давал показания в стиле бесстрастной лекции о своём участии в заговоре, логично и чётко излагал доводы, которые побудили его и его соучастников пуститься в заговор с Японией и Германией.

Основой всего было отсутствие возможности реализации их планов улучшения жизни русских людей изнутри, так как Сталинское правительство было настолько сильно, что массовые волнения внутри страны не смогли бы его опрокинуть. Исторически у них были основания считать, что их лучшим шансом захватить власть было развязать войну с иностранной державой и создать меньшую страну буквально "из углей". Благодаря дружественному расположению победителей (немцев) и вероятной позиции других западных стран Европы по итоговому мирному соглашению.

Муралов выглядел по-военному, с эспаньолкой на подбородке, копной седых волос и тонкими орлиными чертами. Он был прилично выше шести футов и носил простую тёмную русскую блузу, застёгнутую до шеи. Он держал себя с достоинством, выглядел мужественно и прямо. Одно время он занимал высший командный пост в вооружённых силах в Москве.

(Примечание Мемуариста. Муралов с самых первых дней Революции в 1917-м был комиссаром, а по факту командовал, Московским военным округом. С 1921-го года он уже официально был командующим войсками Московского военного округа.)

В естественной манере, с которой он давал показания о своих причинах поддержать Троцкого, как одного из старейших и лучших друзей, было много признаков правдивого рассказа. Он называл Троцкого великим человеком, который "был мужчиной, когда остальные вели себя как мыши". А также, когда он говорил о причинах отказа признать вину и публично отречься.

Он отрицал, что на него оказывалось какое-либо давление и утверждал, что на протяжении восьми месяцев отказывается признавать вину, так как возмущён своим арестом, разозлён и решительно настроен. Сперва он думал, что предпочтёт умереть героем и таким образом продвинет дело заговора, но затем, постепенно осознав заговор целиком, пришёл к заключению, что правительство Сталина добилось значительных успехов и делает для русского народа великие вещи.

Он ошибался и видит свой долг в чистосердечном признании этого. Остальные обвиняемые давали длительные показания со ссылками на свои конкретные преступления и представляли собой сильно разные типы людей. Все обвиняемые, казалось, стремятся громоздить одно обвинение себя на другое – признавая максимальную вину.

(Примечание Мемуариста. Посол Дэйвис по старой судебной привычке, чтобы казаться умнее, любит в книге ввернуть фразочку на латыни. Чтобы не перегружать текст, я привожу их в переводе на русский по смыслу. Продолжаем.)

Им требовался минимальный перекрёстный допрос от обвинителя. В случае с одним из обвиняемых обвинитель даже посоветовал тому вернуться к сути дела и не приукрашивать свои показания дополнительными преступлениями. Поведение обвинителя было совершенно лишено запугивания. Очевидно, в этом не было нужды.

(Примечание Мемуариста. То есть, в американском суде тех лет ситуация, когда обвинитель наводит страх на подсудимого, была нормой? Любопытное сравнение "кровавых Сталинских палачей" и "честных американских судов".)

По окончании заслушивания подсудимых обвинитель долго выступал перед судом, основываясь частично на доказательствах вины, но в значительной части на посторонних исторических вопросах. Это было эрудированное, компетентное выступление.

Заключительные выступления обвиняемых.

Обвиняемый Пятаков в своей заключительной речи не просил снисхождения, также как и Шестов, являвшийся главным организатором совершения некоторых наиболее гнусных преступлений. Фактически, Шестов заявил, что он заслуживает смерти и хотел бы умереть.

Радек не просил пощады, кроме того намёка, не просил и Муралов. Сокольников просил, но в очень горделивой манере. Остальные без исключения просили о прощении. В заключение этих последних слов суд объявил перерыв и пять часов спустя вынес свой приговор.

Вердикт суда.

Все обвиняемые были признаны виновными и получили приговоры соответственно тяжести своих преступлений. Пятаков и Серебряков, как члены антисоветского троцкистского центра и те, кто совершили измену, шпионаж, разрушительные и террористические действия, были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу.

Одиннадцать других, включая Муралова, как организаторы и прямые исполнители преступлений были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. Двое, Радек и Сокольников, будучи членами антисоветского троцкистского параллельного центра, неся ответственность за его преступные деяния, но прямо не участвуя в организации и исполнении конкретных преступлений, были приговорены к десяти годам заключения.