Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

В ходе переговоров они были вынуждены уступать по всем позициям, кроме одной – статьи об экспорте. За их настойчивостью в этой части, вероятно, стояли два мотива. Первый – болезненное самолюбие от лица их правительства. Второй – им необходимо показать хотя бы что-то, как результат своих переговоров с иностранцами.

В связи с этими переговорами я хотел бы обратить внимание на исключительный вклад мистера Хендерсона, мистера Кеннана и мистера Дарброу. Они не жалели сил и времени, чтобы быстрее довести дело до завершения и все показали исключительные способности и ясность суждений. Имею честь оставаться, с уважением Джозеф Дэйвис.

Примечание посла. Переговоры успешно завершились существенным увеличением обязательств по закупкам в Соединённых Штатах. В связи с возможным интересом некоторых читателей, о сути дела или о процедуре в подобных случаях, в приложении приводится соответствующий меморандум.

Торговое соглашение.

Выдержка из письма Стивену Эрли.

10-го августа 1937-го.

Мы хорошо поработали для Корделла по торговому соглашению – это было непросто. Здесь было сильное замешательство из-за этих чисток. Это замедлило нас, но мы сделали изрядное достижение, добившись роста на тридцать три целых и три десятых процентов обязательств по закупке американских товаров на следующий год.

Это особенно верно, если вспомнить, что всего шесть месяцев назад Великобритания ради бизнеса в пятьдесят миллионов долларов была вынуждена предоставить Советскому правительству долгосрочный займ на такую же сумму под низкий процент.

Я испытываю удовлетворение, что справился с этой работой. Они теперь знают нашу позицию в точности. Я тщательно следовал указаниям президента. Тем не менее, нам удалось удержать позицию, при которой к нам сохранилось крайне дружественное отношение, которое стало взаимным, благодаря этим переговорам.

Когда-нибудь это может получить конкретное значение или даже ценность в связи с возможным развитием на Дальний Восток или даже в Европе. Кто знает!

Дневник, Москва, 23-е июля 1937-го.

Сегодня отправил Генри Уоллесу доклад о коллективных хозяйствах. Это один из самых интересных экспериментов здесь. Личное фермерство практически запрещено здесь правительством. По стране усиленно продвигается научное земледелие с использованием сельскохозяйственной техники.

Правительство создаёт в каждом районе машинные станции с сельскохозяйственной техникой для крупномасштабного земледелия. Урожай делится между этими станциями, сельхоз. рабочими и государством. В некоторых районах России мне сказали, что существуют так называемые колхозы-миллионеры, настолько велика колхозная часть урожая.

В других районах этот коллективизм не работает, поскольку топография страны не подходит для механизированной обработки. Пшеница выращивается при такой системе очень хорошо. С фруктовыми садами, виноградниками и тому подобным сложностей больше.

Во времена принудительного введения коллективных хозяйств несколько сотен тысяч людей предположительно погибли от голода в 1931-м и 1933-м годах. Я всё еще слышу рассказы американцев, бывших здесь в то время, об ужасах той ситуации.

По всей видимости, крестьяне забастовали и отказались производить больше, чем им требовалось на зиму. Когда правительство забрало свою долю урожая, крестьяне стали протестовать, что если забрать ту часть урожая, их ждёт голод. Ответ правительства заключался в том, что это очень плохо. Оно победило забастовку.

Русский медведь бредёт напролом.

Номер четыреста пятьдесят пять, Москва, 28-е июля 1937-го.

Достопочтенному государственному секретарю.

Предполагаемый срыв Советского промышленного плана.

Совершенно секретно.

Сэр, имею честь сообщить, что за последние шесть месяцев критика в Советской прессе условий в промышленности была настолько настойчивой и резкой, что среди наблюдателей возникло ощущение, что серьёзный надлом экономической промышленной структуры неизбежно надвигается.

На первый взгляд, ситуация кажется отчаянной. Ни один самый суровый критик не сможет выдвинуть Советской промышленности такое обвинение в неэффективности, какие постоянно звучат со страниц правительственных газет. Ежедневно публикуются расчёты как та или иная отрасль промышленности откатывается назад в объёмах производства, или не может функционировать как следует, или отстаёт по срокам.

Дух самокритики, существующий в Советском складе ума, лучше всего проявился в этих атаках на промышленность. Неспособность тяжёлой промышленности работать как следует часто рассматривается как одна из причин критики и недовольства казнённых в июне генералов Красной армии.

Кажется, среди наблюдателей воспринимается практические единодушно, что в этих условиях правительство столкнулось с наиболее серьёзным вызовом. Если полная картина фактов подтвердит преобладающий взгляд о серьёзности обстановки, тогда это станет вопросом первостепенной значимости, так как жизненно влияет на любую оценку текущей и будущей власти или влияния этого правительства.

Прикладываю к этому результаты исследований соответствующей обстановки вместе с её анализом и выводами, которые кажутся резонно вытекающими из него. Произошедшее и продолжающееся заметное замедление всей промышленности – вне всяких сомнений, правда. Было бы совершенно удивительно, если бы промышленность здесь или где-либо ещё смогла перенести условия, подобные здешним за последние восемь месяцев, без серьёзного ослабления её эффективности.

Прежде всего, все эти промышленные организации контролируются и во всех аспектах управляются правительством. Поэтому они особенно восприимчивы к политической обстановке. А политическая обстановка за последний год была особенно плоха.

Дезорганизация из-за предполагаемого саботажа.

За последние полтора года лидеры партии вывернулись наизнанку в охоте на троцкистов, шпионов и саботажников, которые предполагаемо вступили в заговор с врагами из-за рубежа, чтобы разрушить и саботировать работу промышленности.

(Примечание Мемуариста. Здесь у посла любопытная игра слов. Партия не просто вывернулась наизнанку, она "бьёт по кустам", как загонщики на охоте бьют палками по кустам, чтобы спугнуть, поднять спрятавшуюся дичь.)

Возникают многочисленные процессы руководителей и директоров фабрик, которые обвиняются, правильно или ошибочно, в этих преступлениях. Едва ли можно найти отрасль промышленности, которая не сотрясалась бы до основания своей организации обвинениями подобного рода и не была подвержена внутренним интригам и расстройству, которые неизбежно вызываются подобной ситуацией.