Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Советский Союз, определенно, настроен, по крайней мере в настоящее время, не принимать активного военного участия, но будет помогать Китаю в той мере, в какой это возможно. Он до сих пор сохраняет корректную дипломатическую позицию по отношению к Японии.

Что касается Австрии, заранее напрашивался вывод, что все вопросы Италии касательно перевала Бреннер исчезли из виду, когда она пустилась в свои абиссинские и средиземноморские авантюры. Германия в том, что касается Италии, имела более или менее развязанные руки по отношению к Австрии.

(Примечание Мемуариста. Перевал Бреннера – это узкий проход в Альпах между двумя частями Тироля. Одна итальянская, вторая австрийская. Германия тоже очень неподалёку.

Смысл этого заявления посланника, по видимому, в том, что Германия не мешает Муссолини грабить северную Африку, а Италия не препятствует Гитлеру захватывать Австрию. Прекраснодушный союз фашистских бандитов. Продолжаем.)

По его мнению, всё зависело от способности Шушнига сопротивляться. В том случае, если Германия захочет иметь Австрию, Чехословакия не будет сильно затронута, за исключением того, что она, вероятно, получит более тесную поддержку со стороны других великих держав (Франции и Англии) в личных интересах.

(Примечание Мемуариста. Речь идёт о Курте Шушниге – федеральном канцлере Австрии. Когда Гитлер решил прибрать Австрию к рукам, Шушниг активно этому сопротивлялся.

Даже пытался провести референдум о сохранении независимости Австрии. Но в итоге Австрия была поглощена рейхом, а Шушниг оказался в концентрационном лагере. Никого в западных державах такой "практичный" подход немцев к делу не смутил. Продолжаем.)

В то время, как Румыния осознавала опасность немецкого вторжения в Чёрное море, тем не менее, ее позиция несколько отличалась от позиции Чехословакии, и они были менее обеспокоены.

Внутренние финансовые условия в Германии были плохими, о чем свидетельствует отставка Шахта, но, по его мнению, они могли бы прожить несколько лет, по крайней мере, два или три. Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

Дневник, Москва, 17-е ноября 1937-го.

Чешский посланник приходил на обед. Днём произошел забавный случай, когда я поехал за город. Машина застряла в снегу, разворачиваясь в поле, примыкающем к лесу, так что наши неразлучные парни из ГПУ привезли нас обратно на своём Форде.

Сильный снегопад сделал лес и чащу удивительно красивыми. Ветви до самых кончиков казались не менее двух дюймов толщиной, а ветви деревьев были почти до земли утяжелены снегом. Теперь я могу понять снежные сцены Шишкина. Раньше они казались мне преувеличенными.

Дневник, Москва, 20-е ноября 1937-го.

Чай и кино, "Сон в летнюю ночь", с четырёх до восьми для дипломатического корпуса. Англичане, афганцы, немцы, австрийцы, бельгийцы, болгары, итальянцы, японцы, поляки и турки. Литвинов приехал и привез с собой троих своих детей, сына и двух дочерей (одна приемная), которые очаровательно говорят по-английски.

Дневник, Москва, 21-е ноября 1937-го.

Работал над докладами и разбирал бумаги на столе, готовясь к отъезду для доклада в Вашингтон.

Дневник, Москва, 23-е ноября 1937-го.

Сегодня утром пришла каблограмма из департамента, в которой сообщалось, что президент решил послать в Берлин профессионального дипломата, учитывая изменившиеся условия, и что Гибсона из Брюсселя следует отправить в Германию. Президент хотел, чтобы в Брюссель отправился я, так как это "пост прослушки" Европы. Какое облегчение!

Я ознакомлюсь со всеми деталями когда вернусь в Вашингтон в следующем месяце. Сейчас стало ясно, что курс Гитлера окончательно установился. Важно, чтобы в Берлин отправился правильный тип карьерного дипломата. Если Гибсон не сможет поехать из-за своей суровой публичной критики Германии в прошлую войну, я надеюсь, что это также не окажется приверженец или соглашатель с нацизмом.

Осуждение германских шпионов.

Журнал, Москва, 23-е ноября 1937-го.

Военный трибунал Ленинграда приговорил к двадцати пяти годам заключения двух немцев, обвинённых в шпионаже в пользу германской разведки.

Дневник, Нью-Йорк, 7-е декабря 1937-го.

Прибыл в Нью-Йорк и сразу же отправился в Вашингтон.

Дневник, Вашингтон, 8-е декабря 1937-го.

Сразу же по прибытии в Вашингтон у меня была назначена встреча с президентом, и я снова пообедал с ним в его кабинете. Он сказал, что уверен, я понимаю причину, по которой он изменил свой план относительно поездки в Бельгию, а не в Берлин. Было совершенно ясно, что не было никакой возможности сделать что-либо, чтобы отвлечь силы в Германии, которые, согласно гитлеровским концепциям мирового господства и завоевания, неизбежно вели к войне.

Последний мой разговор с Шахтом, состоявшийся в июне, убедил меня, что нет никакой надежды исправить положение. В этих условиях он пожелал, чтобы назначение в Берлин было четко формальным и только для обычного дипломатического представительства.

Назначение карьерного дипломата не имело бы особого политического значения как проявление особого интереса нашего правительства. Президент сказал, что хочет, чтобы я поехал в Бельгию. Это было одно из самых важных посольств в Европе, так как это был, вероятно, лучший "пост прослушки" там.

Я сказал, что был бы очень рад занять любую должность там, где, по его мнению, я мог бы оказать ему наилучшую услугу . На самом деле, откровенно говоря, было облегчением не ехать в Берлин, и мы были рады поехать в Бельгию.

Кроме того, Бельгия была нейтральной страной. Она находится на прямом пути из Лондона в Берлин в Европе и может позволить себе интересную позицию, чтобы получить непредвзятое восприятие и правду о ситуации, без окраски или предвзятости интересов или предубеждений местного правительства.

Мы обсудили Брюссельскую конференцию и другие этапы европейской ситуации. Он передал мне личные послания к королю Леопольду, которого он знал ещё мальчиком, а также позже, когда был здесь с королем Альбертом во время Мировой Войны. С характерной для него теплотой, которая привлекает к нему людей и которой он знаменит, президент сказал: "Вот небольшая записка, которую прошу передать королю."

Затем он написал на карточке Белого дома: "Дорогой Джо, передай поклон королю. Подпись – Франко Делано Рузвельт."

(Примечание Мемуариста. Речь идёт о короле Бельгии Леопольде Третьем. Весь нейтралитет Бельгии кончился в 1940-м году, как только нацистская армия подошла к границам.

Кстати, Леопольд отказался бежать вместе с правительством, организовывать сопротивление или что-то подобное. Напротив, вполне спокойно принял новую фашистскую власть. За что после Победы был отодвинут от престола как прихвостень фашистов.